- Только снять доспехи, - качнул головой.
В остальном  -  наоборот. Хотелось смыть тяжёлую пыль Тангородрим, выдрхнуть и наконец полностью вернуться.
Пока что он не чувствовал ничего особенно нового по поводу случившегося.
Нужно, чтобы всё уложилось.
Финвэ Нолофинвэ ушёл и вернулся скоро, чистый, в чистой же одежде, с влажными и потому собранными волосами. Вода и правда помогла, как всегда. Нолофинвэ исхудал почти до прежнего состояния, но это было ерундой и почти не заметно. Жжение в ладонях успокоила заботливо оставленная мазь.
Финвэ Нолофинвэ подошёл к сыну.
- Вот, много лучше. Как ты сам?

Нолофинвэ приобнял коротко сына за плечи, и сел; кивнул, принимая ответ; но следующий вопрос потребовал молчания в секунд двадцать.
- Мне? Мне не удалось, - вздохнул, - это орёл спас нас обоих.
Но Финдекано все же ждал рассказа, а Нолофинвэ вовсе не было трудно говорить об этом; его речь звучала спокойно.
- Я нашёл Феанаро, прикованным на скалах Тангородрим цепью за руку... Сумел подобраться, но не разрубить оковы. Так что я отрубил ему правую руку, - он не знал, заметил ли обрубок сын. - Он истек бы кровью; но Валар все же помогли.

- Благодарен и я, - кивнул, - и - верно - сделал, думаю, что должен был. А Владыка Ветров помог с тем, что не по силам.
Он помолчал.
- Тогда было не до того,   а сейчас удивлён. И удивлён собственному удивлению.
Он отвык полагаться на них, пуст никогда и не считал их врагами. Нолофинвэ вообще отучился по-настоящему полагаться.
И чуть улыбнулся.
- Хорошо. Мне было совестно уходить. И не хочется, чтобы гнев за мой поступок пал теперь на брата. Он не просил идти за ним и, между прочим, даже сказал уходить, как только узнал. В разуме, а не трусости.

- Он мой брат, - повторил, - кем бы я был, сумей закрыть глаза? Или тем более - осудив на муки, рассудив, что он заслужил. Никогда бы не смог себя простить...
И как бы, в конце концов, взглянул в глаза отцу. В нём ещё жила странная уверенность, что они встретятся. Или просто только гибель отца казалась так немыслима, что в неё не поверить, не прочувствовать.
Смерть Аракано Нолофинвэ уже принял. Принял - и любое воспоминание о нём возвращало в кошмар, он не смог научиться думать о том, как младший сын жил, а не проживать снова и снова его гибель; но саму смерть он принял. Как и смерть многих других, они даже имели теперь много новых слов, чтобы сказать о смерти.
Собственное отношение к Валар требовало размышления, и посулом послужил именно прилёт орла.
- Не знаю. Я не ждал, что нам будет помощь. Хотя наверняка не без защиты мы прошли непроходимые торосы, да и светила взошли. Эндорэ не забыто, и нолдор тоже... - он потёр лоб. - Нужно подумать.
Тарелка удостоилась такого взгляда, что стало ясно - Нолофинвэ заметил еду только что. Особого голода он не чувствовал, но поесть стоило, и Нолофинвэ повернулся к столу.
- Спасибо. Разделишь со мной трапезу? - себе-то сын ничего не положил. Нолофинвэ взглянул на него тепло. Финдекано ведь было очень трудно. Но теперь уже всё хорошо, или, по крайней мере, лучше.
- Почему же? Моринготто враг нам обоим... а стало уже не до ненависти. Нам обоим. Завтра я зайду к нему... и нужно будет написать его сыновьям. Подберешь вестника, хорошо?

Нолофинвэ погладил щёку сыну, и когда тот отпустил - провел осторожно по плечу внешней стороной пальцев, вернул руку и выпрямился.
- Я помню. Но это была помощь.
Она не обнадеживала, но всё же заставила задуматься.  О чем-то, о чём - Финвэ Нолофинвэ ещё не вполне осознал.
- Поем, конечно, - а как ещё? Улыбнулся мимолетно.
Прикосновение к приборам обожгло - к удивлению. Как будто совсем недавно он не пытался раздеться и одеться (получилось), и не чувствовал тоже самое. Но не позволять же кормить себя с ложки - у него-то руки были. Так что не спеша и не выдавая затруднения, Нолофинвэ ел сам. Наловчился и вскоре особых неудобств не испытывал.
Похлебка приятно согрела и наполнила желудок.
Предложение сына заставило его коротко задуматься.
- Хорошо. Спасибо.  Ты поедешь, но не раньше, чем завтра - с новостями от целителей, - решил он, - тогда можно и без письма, полагаю. Я разрешаю им навестить отца. Навещать.
Первоначально в письме Нолофинвэ не собирался раскрывать подробности, откуда Феанаро в их лагере взялся, но Финдекано все равно выложит.
- И хорошо, что вы с Нельяфинвэ обсудили некоторые, я полагаю, вопросы, - он отложил приборы совсем. - Я не знаю, как Моринготто среагирует на пропажу своего пленника. Возможно, что это спровоцирует его на атаку. И мы, и Нельяфинвэ должны быть готовы к такому повороту событий, что касается нашего лагеря, я хочу, чтобы дозоры были усилены... впрочем, об этом я поговорю с Турукано с утра... но и сегодня ночью, конечно, тоже.
Он чуть нахмурился, думая, что ещё упустил.

- Хорошо, - кивнул Нолофинвэ. Прикрыл глаза, просчитывая, но, в общем-то, жизнедеятельность лагеря была отточена, и Нолофинвэ сомневался, что вот прямо сейчас где-то требуется его личное участие... по крайней мере, можно позволить себе короткий отдых, особенно пока он действительно в не слишком подходящем состоянии. Лучше говорить, когда н будет полон сил, тут Финдекано абсолютно прав.
Нолофинвэ открыл глаза и еще раз кивнул.
- Можешь. Посидишь со мной?
Он взял кубок и коротко отпил.

Нолофинвэ качнул головой - он знал, что заснет, если ляжет, а посидеть с сыном хотелось больше.
В Амане легко расставалось, что на день, что на десятки лет - ведь встреча будет обязательно. Тосковать приходилось.
А здесь каждое прощание может быть последним, и потому ценнее время, дороже.
Нолофинвэ притянул к себе сына.
- Простите меня за это, - серьёзно сказал он. - Но теперь всё. Никуда не пойду.
Теперь все - со своими.

Финвэ Нолофинвэ обнял его в ответ крепко. Здесь это было нужнее - аванирэ мешало чувствовать, мешало ощущать.
- Я в порядке, - улыбнулся, не отпуская сына, - да и не устал почти. Ерунда. Главное, в порядке всё..  С ним.. будет. С вами.
Не мог он совсем уж считать, что поступил хорошо - ответственен был, а ушёл. Но и пожалеть не мог.

Нолофинвэ усмехнулся.
- И со мной, - забота сына была приятна.
О Феанаро старался не думать.  С утра зайдёт, спросит целителей. А после - будет, как будет.
С сыном было хорошо.

Поскольку необходимости оставаться Финдекано не было, но тот предложил, Нолофинвэ решил, что тот хочет сам. Почему нет? Они привыкли согреваться теплом друг друга.
- Ладно. Оставайся  - только и сам ложись.
И Финвэ Нолофинвэ мягко отстранился.

- Как хочешь, - всяко нормально, но сейчас он скорее отзывался на желание сына. - Я усну, как только лягу, признаться.
Позволяя Финдекано поухаживать, осмотрел ещё раз свое жилье, где только обживался.
Постель была обустроена укромно и отдельно от всего остального - неширокая, жестковатая кровать вполне обеспечивала отдых. И была для него очень удобной.
В голове уже начинали появляться намётки планов на завтра.

Забота Финдекано и правда была мила, и Нолофинвэ не возражал, если сыну так хотелось.
- Спокойной ночи, сын мой, - он коснулся губами макушки сына на прощание и отошёл к постели. Сняв всё лишнее, улёгся - и правда, стоило лечь, он провалился в сон, едва успев укрыться.
Усталость гарантировала крепкий и спокойный сон - его не разбудили бы ни шаги, ни тихие голоса; в лагере, среди своих, можно было позволить себе расслабиться. Надо будет - позовут, проснется.
А пока что Нолофинвэ спал, и спал, действительно, очень долго, почти не шевелясь, и проснулся, когда в лагере уже вовсю кипела жизнь. Доносившиеся звуки рассказали ему об этом.

Финвэ Нолофинвэ с удвоенной силой погрузился в дела своего народа. Без него успешно справлялись, хорошо, это повод им развиваться дальше... а вопросов было немало, и помимо прочего: нужно было приготовиться, на случай, если забрав у Моринготто пленника, Нололофинвэ притянул на нолдор беду...
Но было тихо.
О брате же Финвэ Нолофинвэ справлялся, пару раз зашёл взглянуть на него так, чтобы не помешать целителям, вкладывавшим в несчастного столько сил... Нолофинвэ был им благодарен. Задачу свою в отношении Феанаро же полагал выполненной, и всерьёз считал, что ничего не изменится... Феанаро оправится, и тогда проблем наверняка станет лишь больше. Общаться  с ним он не хотел, пусть сочувствовал.
Однако же Феанаро пожелал его видеть - так ему передали.  Зачем, Нолофинвэ не представлял. Подобравшись, Нолофинвэ отправился в целительский домик, куда устроили, в отдельную комнату, Феааро.
Он вошёл. День был обычный, так что буднично - рубаха из штаны из грубоватой местной ткани с минимальной отделкой, шерстяной серый плащ, простые сапоги. Да доспехи - валинорские. Меч он оставил за дверью комнаты.  Неровные волосы, поредевшие и потускневшие, были стянуты для удобства; Нолофинвэ стал тверже и шире в плечах, крепче, но тело и взгляд еще говорили о пережитом пути; глаза горели мрачно.
Не в пример лучше и здоровее он был, разумеется, чем Феанаро. И потому Нолофинвэ был сдержан, сдержан и закрыт. Да и казалось ему, что злость ушла куда-то на время, потому что нельзя злиться на этого эльда, что лежал в постели и для которого любая подушка и одеяло казались непомерно огромными.
- Феанаро, - сказал Нолофинвэ негромко и нейтрально, - мне сказали, ты хотел меня видеть. Как ты?
Он подошёл ближе к постели, чтобы Феанаро было удобно на него смотреть.
Оглядел.

- Хорошо, что тебе лучше, - тому, что Феанаро все же выздоравливал, Нолофинвэ и правда был рад.
Спасибо? Ну спасибо так спасибо.
Нолофинвэ подошел вплотную и сел в кресло, так и тише можно поговорить.
- Твои сыновья приезжают - я отправлю им весть и они приедут снова, узнав, что ты очнулся, - Нолофинвэ старался говорить негромко, плавно и неспеша, чтобы Феанаро легче было уловить речь. - Они на другом берегу озера. В порядке. А вот тебя пока не стоит перевозить - ты в... - он сбился, как это назвать, - моём лагере. Мы пришли из Амана, недавно. В целом всё спокойно, здесь, в кругу гор.