- Тогда мы и живём неправильно, видимо, - выдохнул Карантир. - Если мерки у нас неправильные.
А как тогда - правильно?
Он знал в глубине души, как правильно. Как вот Финдекано, который пошёл и спас предателя. Или Финдарато, который возится сейчас с Курво, выкраивая время.
Только понять это было невозможно.
- Ну... Так от него и нет закрытых душ. Это же невозможно - закрыться. Тогда как открыться?

- Может, и так.
Карантир сам не знал уже, где правда, и чувствовал себя запутавшимся и растерянным.
Он выслушал брата и долго молчал. Может, Нельо и прав. Но ответа он всё равно не узнает, не услышит.
Значит, надо говорить с Манвэ.
И значит, надо собрать себя в кулак и признать: я идиот, сволочь и убийца, но я прошу помощи. И это будет правильно.
И ведь простят. В глубине души Карантир даже не сомневался. Если только уже не простили - потому что ведь вина за Исход снята, и проклятие тоже?
И от этого было тяжелее - не гордости, а... чести. Или ложной чести. Может, так и надо - прийти и признать, что неправ, не пытаясь заслужить? Так многие говорили, и если лично ему это казалось нечестным - то, может, он сам и неправ?
- Ладно, - наконец проговорил он, пропуская все рассуждения. Нельо всё же был не из тех, кто даст совет. - Я поплыву в Валинор.

- Немного, - признал Карантир. Он осторожно сжал пальцы брата, задержал в ладонях.
Помолчал.
- Не за что благодарить.
Вот уж тут - точно. Не ради Нельо он принял это решение.
Он ещё помолчал.
- Остальные что?

- Как и я.
Кано вот умел. Курво. Отец... он умел, но не любил.
А они все предпочитали действовать.
- Ясно. Ты скажи, если надо будет поговорить с кем-то.
Знать бы, что решат братья. Кано-то поплывёт со старшим, это очевидно, а вот мелкие? Или хуже того - средние... хотя их-то не спросят.

- Отдыхаю. Что ещё тут делать.
Он помолчал.
Мысли путались, и боль накатила снова - жгущая и мучительная, хуже, чем было в самом бою. Теперь голова будто горела на медленном огне, а кости и кожу рвали на кусочки.
- Я посплю немного, ладно? - Карантир не был уверен, что удержит себя в руках, и не хотел стонать при брате.

Брат понял намёк, и Карантир был благодарен.
- Спасибо.
Как же всё-таки больно.
- Буду спать...

Алфирин сидела с кучей постиранных бинтов и аккуратно сматывала их. Она слышала часть разговора, но не прислушивалась особенно.
Встала, увидев Маэдроса.
- Хорошо, командующий, - голос прозвучал спокойно. - Я позову.
Помолчала.
- Он не хотел меня видеть?

Алфирин упрямо сжала губы. Щадить болезненное самолюбие она точно не собиралась...
Но целитель нужен, это точно. Она достаточно видела на войне, чтобы знать, как опасны такие раны - и как мучительны.
- Удивился? - она пожала плечами. - Значит, не звал. Что ж... Спасибо, командующий. Я пойду найду целителя.
Она повернулась и быстрым шагом пошла прочь.

Шли дни. Лагерь укрепляли, землю удерживали в основном чарами - после конца войны землетрясения усилились и участились. Горы и Анфауглит были перечерчены огненными трещинами.
Белерианд умирал.
Корабли перевозили людей и эльдар к Синим Горам, в Оссирианд и к Форлиндону. Начиналась погрузка возвращавшихся на Запад.

На третий день после победы Майтимо вызвал к себе в шатёр Арафинвэ. Король нолдор всё ещё носил доспехи, хотя и не полные - только кольчугу и поручи. Война закончилась, а вот поход - нет.
- Здравствуй, Майтимо, - он встретил племянника у дверей, улыбнулся и протянул руку. - Рад видеть тебя. Как ты сам? Как Морифинвэ? - о ране Арафинвэ знал. Не навещал, потому что не знал, не будет ли это неприятно племяннику.

В шатре было тихо, и подземные толчки вроде бы улеглись. Ненадолго, должно быть.
Арафинвэ пожал руку племянника и кивнул, приглашая проходить.
- Рад слышать это, - с облегчением. - Я слышал о его подвиге. Вы оба отличились в этой войне, и я благодарен вам. Тебе - особенно, племянник, за все эти годы.
Он говорил серьёзно, глядя Майтимо в глаза.
- Мы грузим воинство на корабли. Часть ещё остаётся, но большинство будут уплывать постепенно... Что решили вы? Остаётесь здесь? Возвращаетесь?

Арафинвэ кивнул одобрительно.
- Ты сделал многое. Ты был командиром, советником и воином из лучших. Это немало, племянник.
Он мимолётно положил руку на плечо Майтимо.
- Что ж... я надеюсь, все вы найдёте верные пути. Каждый для себя.
Арафинвэ откинул волосы назад. Помолчал.
- Я не стану советовать ничего. Валинор теперь открыт и ждёт вас всех - а в этих землях время эльдар истекает. Пора уходить, и отныне в Валинор будут уходить корабли, увозящие всех, кто пожелает уйти. Отныне - и пока Эндоре не покинет последний квендо.
Это было обещанием - и в то же время отложенным приговором. И эльдар, и миру...
- Артанис остаётся, - негромко проговорил он. - И Финдуилас, кажется, тоже.

Арафинвэ улыбнулся.
- Я знаю и уважаю это; и всё же ты многим помог, а потому я тебе благодарен.
Он помолчал и кивнул.
- Да. Если я чем-то смогу помочь вам - скажи, ладно?
Едва ли, и Арафинвэ это понимал; но иногда нужен совет, подсказка, обещание.
- Наверняка будут. Кому-то они стали домом, кто-то нашёл здесь любовь... - он покачал головой. - Артанис остаётся из-за супруга.
Сам он так и не полюбил Эндорэ, эти земли оставались для Арафинвэ чужими; он сражался за них и на них, но не чувствовал ничего, кроме горечи и тоски по дому.
- И всё же этих земель уже не будет. Говорят, там, за Синими Горами, огромные просторы, - он улыбнулся снова. - Туда уйдут многие. Я знаю, что уходит Гил-Галад, ему по сердцу эти земли, уводит тех, кто хочет с ним.
Арафинвэ помолчал.

Арафинвэ коротко кивнул. Едва ли, но всё же он не мог не обещать племянникам поддержки.
- Спасибо за пожелание.
Он помолчал.
- Да, ты прав; Эндорэ не затронуло мою душу и не отозвалось в ней. Может быть, я в самом деле видел эти земли на их закате, а может быть, я не создан для них, но я здесь чужой и чужим остался. Наверное, это нормально, и не бывает иначе - каждому своё.
Слова об Эрейнионе заставили его улыбнуться тепло.
- Не сомневаюсь. У него горячее сердце, чистая душа и огромное чувство ответственности. Мне кажется, он и остаётся отчасти потому, что не хочет оставить своих нолдор. Пожелаем ему удачи здесь.
Арафинвэ помолчал. Был ещё один вопрос, ради которого он и позвал племянника, но затронуть эту тему было нелегко для них обоих. Наконец он кивком предложил племяннику подойти и отошёл к столу в углу шатра, на котором лежали два меча, давно утраченных: тот, что некогда принадлежал самому Маэдросу, и второй - Феанора, столь хорошо памятный его братьям.
- Мы нашли это среди сокровищ. Если хочешь - возьми... на память, - Арафинвэ положил руку на клинок брата; у него вдруг стало очень печальное лицо.

- Станет, - пообещал Арафинвэ. - Поверь, я знаю, каково это - потерять привычный и родной мир; но со временем тоска станет светлой печалью, а память окрасится лунным светом. У тебя есть семья, есть любовь и есть огонь в душе - ты создашь свою новую жизнь, я даже не сомневаюсь.
Он кивнул.
- Как и я. Но вы ещё успеете не раз повидаться перед отплытием, если ты, конечно, не собираешься на первые же корабли.
Молчание племянника Арафинвэ не прерывал, давая тому подумать о своём, наболевшем.
- Верю, - так же тихо отозвался он. - Я сам... нет, не скучаю, но скорблю. Он был мне братом.

- Да. И знаем, что с этим можно справиться, и станет лучше, даже если кажется, что утраченное невозвратимо. Так и есть, но приходит новое.
Он положил руку на плечо племяннику.
- Как я могу не верить. Ты заслужил тысячу раз.
Арафинвэ кивнул, принимая решение Майтимо. Он и сам не собирался уплывать на первых кораблях - здесь ещё было много дел. Пока.
Он молча прошёлся по шатру, вернулся. Предложение племянника было добрым, но Арафинвэ сам не знал, что может и хочет услышать.
Но ведь Майтимо не станет рассказывать дурного.
- Да, - наконец ответил он. - Расскажи, пожалуйста.