Приезд принца Гимильхада был ожидаем, и Амандил к нему готовился. Разумеется, принц намеревался следить за успехами сына... что ж, пока все шло вполне неплохо. Амандил с братом стояли плечом к плечу, глядя, как мальчик уверенно управляется со снастями. Настоящий моряк.
Когда Фаразон спрыгнул и подошел к ним, Амандил бросил на него одобрительный взгляд.
- Молодец. Вы можете гордиться сыном, ваше высочество, он достоин успехов своего отца.
Они медленно шли по набережной, Амандил расспрашивал ученика о морских законах и о ходе корабля. Потом беседа вильнула в сторону, уходя от экзамена к обычному разговору.

Довольный собой и своим успехом, Фаразон сиял, как начищенный медный таз — ну или как маленькое солнце, кому как.  На вопросы Афанузира он отвечал энергично и без запинки. Нет, правда, никаких сомнений — сегодня же на него смотрел отец! Это воодушевляло.
Гимильхад прохаживался насчет наставника, говоря, что этот домосед ничего не смыслит, и очень глубоко заблуждался. Конечно, Фаразон никогда не сказал бы такого, но нередко ему даже казалось, что Афанузир намного умелей отца — правда, отца он редко видел в деле и мог ошибаться.
И вот теперь он наконец показал, что и в самом Фаразоне, и в его наставнике не может быть никаких сомнений. Он определенно лучший. Строгий, конечно, но Фаразон был крайне охотлив до новых знаний — и воспринимал он их жадно и с радостью.
Поскольку сегодня все-таки был Важный День, да и отец устанавливал несколько иные правила поведения, Фаразон ограничивался ответами на вопросы старших (порой что-то спрашивал и отец), не пытаясь уводить разговор. Сегодня экзамен, а не урок, и не праздная беседа.

Гимильхад же щурился — он видел успехи своего сына, и это его радовало. Что не радовало — так это определенно привязанность Фаразона к внукам Авалоизина. Конечно, между учеником и наставником нередко складывались доверительные отношения — и Гимильхад не возражал бы, будь на месте нимрузира Афанузира доверенное лицо. Хотел бы Гимильхад знать, отцу или сыну пришла в голову мысль назвать отпрыска Нимрузиром... Наглые паршивцы, которым по милости Королевы он теперь должен еще и платить. Всему этому сын мог научиться и в Ромэнне, да еще получше (Гимильхад бы сразу же сменил наставника, да только это бросило бы тень на него самого). Интереснее то, чему он не мог научиться у лояльных людей. И Гимильхад одновременно надеялся, что Фаразону не забили голову никакими глупостями «верных», и что — таки забили, может даже, выучили эльфийскому — естественно, что князья Андуниэ не могли его забыть, подчинившись Указу Короля, - тогда было бы доказательство, и... Разумеется, идея использовать двенадцатилетнего ребенка в качестве пешки его не смущала.
Вот он и смотрел, его тонкие губы улыбались, а узкое лицо, хотя он и пытался выказать какое-то положенное там благодушие, оставалось надменным и малоприятным. Хотя да, своим наследником он определенно гордился.
-Разумеется, - кивнул Гимильхад, - и вижу, что вы хорошо учили моего сына, лорд Афанузир.
Пока они шли, Гимильхад, сцепив руки за спиной, периодически встревал в «допрос», но больше слушал и с интересом осматривал гавань. Верфи, верфи, корабли... да они так переплюнут флот Ар-Гимильзора.
Когда уже стало ясно, что экзамен закончен, второй принц Гимильхад — надо отметить, занимавший де факто намного более высокое положение, чем старший, которому брат искренне желал  отречься, - сначала сухо поддержал продолжившуюся беседу, затем отвлекся на каменную ограду — точнее, на вырезанную на поверхности древнюю надпись.
-Интересная резьба, - он остановился и пригляделся, - красиво, хотя и далеко не в нашем стиле. Ты знаешь, что это?
-Прости, отец, у меня не было времени обращать внимания на узоры, - пожал плечами Фаразон, ясно различив тенгвар. Гимильхад, взглянув на отпрыска, потерял к украшению всякий интерес, но все-таки спросил:
-Древняя работа, должно быть, да, лорд Афанузир? - он приподнял уголки губ.
Фаразон не знал, что отцу знакомо написание (хотя он и не знал самого языка), как это было мало кому известно, так что воспринял слова Гимильхада буквально.

Мальчишка сиял, гордясь - и по праву - своими успехами. Чрезмерное тщеславие Фаразона удручало Амандила, и он старался аккуратно исправить в мальчике эту черту, но удавалось куда хуже, чем обучить его наукам и морскому делу. Но сейчас у Фаразона было право радоваться, и Амандил радовался его успехам, как собственным - и почти так же сильно, как успехам Элендила.
А вот кто рад не был, так это принц. Он всем своим видом выражал неприязнь и пренебрежение, хотя с Амандила и его брата то и другое слетало, как вода с вощеной бумаги. Гимильхад не мог задеть их, думали оба. Но, разумеется, поводов к открытым нелюбезностям дано не было. Просто беседа...
Когда Гимильхад заметил руны тенгвар, вившиеся по периметру старой каменной калитки, и обратил на них внимание Фаразона, Амандил внутренне напрягся, но заметить это было невозможно. По счастью, мальчику хватило смекалки ответить именно так, как следовало.
- Да, ваше высочество, этим стенам больше тысячи лет, - удовлетворил он любопытство Гимильхада. Тот не мог не знать, что это такое, не мог не узнать эльфийские руны, хотя, наверное, и правда не понял слов - древнее благословение мореходам, уходящим в путь, и тем, кто возвращался. - Наследие наших предков.
Гимильхад пытался подловить собственного сына. Амандилу это претило, а значит, следовало заканчивать беседу... Они свернули на дорогу, ведшую к месту, где Гимильхад оставил экипаж, приехав из поместья жены.

Они уже почти подошли к месту, где принц оставил экипаж. Он посмотрел на солнце: пора бы и домой. Гимильхад остановился и развернулся, на три шага опередив спутников и подозвав Фаразона.
-Так что же, мой сын, ты усердно занимался. Повзрослел, - он одобрительно взглянул на гордо расправившего плечи ребенка, - думаю, лорд Афанузир как раз предложит устроить каникулы, - он насмешливо скосил взгляд на сыновей Адунзира: приближалась середина лета,  - а я хочу побыть с семьей, посмотреть-послушать, каким ты стал... Ну, говори желание — приму любое. Хочешь куда-нибудь поехать?
Гимильхад положил руки на плечи притихшему сыну. В любое другое время тот бы ответил, что мечтает о плавании. Но ходить на корабле с Афнузиром было намного интереснее — так что лучше быстрее вернуться в Андуниэ. Да и по-настоящему сильное желание — то, о котором пришлось бы именно что просить, -  у мальчика сейчас было только одно, оно давно уже зрело.
-В Арминалет, - поэтому ответил он.
Гимильхад понимающе усмехнулся: да, блеск столицы привлекал. Хотя Фаразон обычно больше рвался в порт, чем в город Королей, где ему оставалась только зубрежка книг, езда да упражнения.
-Уверен, Король Ар-Гимильзор тоже будет рад видеть внука, - другой причины он не видел, а про Королеву говорить не хотел. Но принц с удивлением отметил отсутствие должного энтузиазма — мальчишка так и оставался, по сути, открытой книгой. - Хорошо, через две недели в столице как раз планируется торжество...
Немного выбивается за пределы планируемых каникул, ну да Афанузир явно не станет спорить.
-Отец, а можем ли мы приехать раньше? - прямо спросил Фаразон, закусив губу.
-Раньше? - нахмурился Гимильхад, - у тебя какие-то планы, сын?
Неужто так не хочет надолго расставаться с наставником?!
Фаразон же замялся. Он очень хотел, и был приучен не мямлить и открыто заявлять о своих желаниях, так что он считал, что должен сказать все прямо, как делал обычно. Но в этот раз — совсем другой уровень, он не был уверен, что отец одобрит. Хотя он и не делал ничего предосудительного, только хотел проверить то, о чем говорил Афанузир. Узнать.
Он ведь не предавал этим отца, и тот наверняка поймет, как понимал до сих пор. И все-таки почему-то ему не хотелось говорить и обсуждать сейчас — сейчас ему нужно было просто выбить обещание поездки в Арминалет как раз к празднику. Не к тому, о котором говорил принц.
И как-то все различия нимрузирим и арурим, о которых предупреждал Афанузир, но которые мало чувствовались на деле (ему пока просто не показывали, разумеется), выпали из головы, как порой затираются в памяти ненужные факты. Различие было важным на деле, он понимал, но еще не воспринималось, потому что Фаразон всегда был на одной стороне или на другой, и никогда еще — между, чтобы почувствовать.
-Если нет — тогда через две недели, у меня здесь дела, - отрезал Гимильхад, снимая ладони с плеч и показывая, что собирается уйти, и вперил взгляд в Фаразона.  - Или говори прямо сейчас.
Фаразон быстро перебрал в уме всевозможные события столицы, но как назло, ни одного нейтрального не подбиралось. Терять свой шанс он не собирался. Отец таков, что сейчас и вправду единственный шанс, переубедить себя он потом не даст. А если Фаразон не решится в этот раз — не решится уже никогда, и вообще, к чему откладывать, вопрос от этого менее страшным не станет, хотя что в нем страшного-то...
Он выпрямился и задрал лицо.
-Отец... - пожалуйста, пойми, - я бы хотел подняться на Минул-Тарик. На середину лета. Разрешишь?
Голос получился на удиление твердым и ровным, и он все-таки договорил хотя так внимательно вглядывался  в Гимильхада, что заметил раздувшиеся крылья носа и вздымавшуюся грудь, и гнев в глазах, еще на первых словах.
Гимильхад же ничего не успел подумать, прежде чем тяжелая рука, увенчанная перстнями, обрушилась на щеку мальчишки — голова мотнулась, но он устоял.
Фаразон же ощутил сначала возмущение и гнев, а еще стыд, а потом уже боль. Он тут же развернулся к отцу, стоя также прямо, несмотря на горевшую огнем щеку. Фаразон сжал зубы  и посмотрел на отца сухими глазами: вопросительно и с вызовом.
За что?
Да вот за что бы не ударил, Фаразон уже знал, что прощения не попросит.

Амандил и Элентир отстали на пару шагов, давая возможность отцу и сыну вести беседу о планах. Возражать против каникул Амандил не хотел - он и сам планировал отправиться ко дню праздника в столицу, а значит, Андуниэ придется оставить на управляющих.
- И наш путь лежит в Арминалет, - негромко сказал Элентир. Вполне понятно, оба они понимали, куда и зачем поедут - вот только у Элентира будет и иная цель, кроме празднования. Наследник Скипетра желал видеть его возле себя... и возле юной принцессы.
Задумавшись о грядущем праздновании, оба ушли мыслями слишком далеко, расслабились - и не заметили заминку Фаразона, во время которой еще можно было вмешаться в разговор, пусть даже нарушив правила вежества, но избежав худшего. Амандил вернулся только тогда, когда мальчишка уже заговорил - и оцепенел, поняв, _что_ тот сказал...
В два широких шага он оказался рядом, но все равно слишком поздно - принц сорвался по-настоящему. Когда он ударил сына, Амандил почувствовал вспышку бешенства и ярости. Это было подло, низко, отвратительно - ударить ребенка, ударить собственного сына, публично...
Амандил положил руку на плечо мальчику. Он ждал бури, но пусть эта буря рухнет на него.
- Это было недостойно, ваше высочество, - твердо сказал он. Лицо отвердело, улыбка исчезла, взгляд стал стальным. Элентир стоял за плечом, молча, как каменная статуя.

Поняв, где, при ком и что сделал, Гимильхад разозлился еще сильнее. На фоне алой кожи все равно выделялась пара царапин, оставленных, должно быть, перстнями. Гимильхад двинул пальцами. Лицо покрылось красными пятнами. Какой позор...
Мало того, что его наследник, похоже, решил все предать и захотел выстилаться перед Западом... он, Гимильхад, этого не допустит.
Он сощурился, гляда на подоспевшего Афанузира — Фаразон повел плечом, сбрасывая его ладонь. Еще и брата приволок, чтобы постоял на манер телохранителя.
Паршивцы. С сыном он потом разберется — он взглядом указал своим людям на мальчишку, и те двинулись вперед, чтобы увести Фаразона.
-Недостойно?! - прошипел Гимильхад, сам понимая, что да — недостойно, надо было сдержаться, - недостойно — это учить внука Короля Ар-Гимильзора пресмыкаться перед Валар, лорд Афанузир.
Тут уже вспыхнул Фаразон, сжав ладони в кулаки.
-Неправда. Это мое решение, - он не собирался ни перед кем пресмыкаться, и он не понимал, почему отец так считает и зачем обвиняет Афанузира — но ему и так было безумно стыдно за всю сцену, так что произнести все этого он не смог: да и не хотел ничего доказывать, раз Гимильхад рассудил так, даже не спросив.

Убрав руку с плеча воспитанника, Амандил даже не посмотрел на него. С мальчиком нужен был долгий и спокойный разговор, а сейчас он мог и обидеться за защиту - хотя Амандил не его защищал... вернее, не только его.
- Недостойно поднимать руку на младшего, на ребенка, - твердо закончил он. В отличие от Гимилхада, Амандил говорил ровно, хотя его гнев был не менее очевиден. - И оскорблять его - тоже недостойно. Мне не по душе выбранное вами слово "пресмыкаться", ваше высочество, оно звучит неуместно.

- А мне не по душе, что вы лезете не в свое дело, лорд Афанузир, - принц сделал шаг вперед, - может, валар дали вам такое право? Здесь правит Король. В своем мирке вы можете, ах, поклоняться кому угодно. Только незаметно, чтобы не мешать нормальным людям чтить Короля, как единственного владыку.

- Это мое дело, ваше высочество, - Амандил спиной чувствовал холодное спокойствие брата, которое помогало пока держать себя в руках. - Мое, потому что вы говорите со мной и с моим воспитанником. Бесспорно, здесь правит Король, и нет закона, запрещающего хранить древнюю веру, которую исповедовали и ваши, и мои предки от Короля Индильзара - вероятно, потому, что Король умнее вас. Успокойтесь, ваше высочество, перестаньте терять остатки достоинства.

Гимильхад встряхнул головой. Воспитанником... мерзавцы.
- Ты думаешь, я позволю тебе остаться наставником после того, что ты сделал с моим сыном?! Нет уж. Воспитывай, ха, Нимрузира - а из своего сына я сделаю достойного нуменорца, - он многообещающе посмотрел на Фаразона, - ноги нашей в Андуниэ не будет. А ты свободен, лорд Афанузир.
Он вдохнул, хотя не кричал.
- Король уже на пути к очищению нашего народа от остатков этой заразы, - возразил он, сощурившись. - Хотя вы, из рода Сильмариэни, конечно, против, - слишком привыкли целовать ноги и низшим из Нимир в обмен на их подачки.

Элентир проследил глазами за мальчиком, которого настойчиво усадили в экипаж. И хорошо... не для него сцена. Амандил и так зарвался при воспитаннике... и хорошо, что Элендил остался на кораблях.
- Я не нуждаюсь в вашем позволении или непозволении, ваше высочество, - в противовес забывшемуся Гимилхаду Амандил сохранял формально-вежливый тон. - Ваш сын станет достойным нуменорцем, я не сомневаюсь - ибо он не похож на вас.
Это было лишнее, наверное, но Амандил был в бешенстве и теперь уже почти не контролировал себя. Холодная ярость, сродни азарту боя, поднималась в груди. Гимилхад посмел задеть то, что задевать не следовало даже Королю.
- Из нас двоих, ваше высочество, о чести и гордости людей забыли скорее вы, - холодно отрезал он. - Вы забыли, что такие слова смываются лишь кровью. Вы на моей земле, и я советую вам взять слова назад и уйти вместе с ними.

Экипаж тронулся с места и быстро поехал в сторону поместья - которому теперь суждено быть покинутым в самое ближайшее время.
Гимильхад уже был в абсолютной ярости.
- А что, разве не так, лорд Афанузир? - глумился Гимильхад. - Я ничего не забыл, а вы вот забыли - свое место, лорд.

Элентир коротко и резко вздохнул, но все еще молчал. Он не мог сейчас помочь брату.
- Вы истекаете злобой, ваше высочество. Вам это не подобает, как не подобают и те слова, что вы произнесли. Я считаю себя оскорбленной стороной и требую поединка, - громко и четко проговорил Амандил. Их уже слушали несколько человек, в том числе и спутники принца. - Или же жду ваших извинений.

Если Гимилхад и понял, что зарвался, то после слов Афанузира замять ссору стало уже невозможно.
Принц дерзко усмехнулся.
- Выбирай оружие, - прорычал он.

- Длинный меч, - Амандил внешне уже овладел собой. По кругу полетел шепоток. - Мой брат будет моим секундантом. Сегодня, как только доставят оружие. Я знаю здесь удобные места.

- Я не признаю своей вины - и заявляю о вашей, лорд Афанузир, - кивнул Гимилхад, - Длинный меч. Лорд Сакалзан - мой секундант. Мое оружие уже здесь. Зовите... как приготовитесь.

Амандил, не оборачиваясь, подозвал одного из стражей.
- Меч, - протянул руку, не глядя. Он делал огромную уступку, дерясь не своим оружием...
Гимилхад не видел его в бою. Никогда не видел, а в поединках Амандил прежде не участвовал, но правила, разумеется, знал. Брони они не надевали, полагаясь на искусство соперников.
Вскоре все было готово. Секунданты очертили круг и встали за его пределами. Амандил бросил короткий взгляд через плечо на запад и встал так, чтобы солнце не било в лицо ни ему, ни противнику.

- Phazan... - поздно одумался кто-то из спутников, желая предложить драться вместо принца - это было разрешено правилами, но Гимилхад качнул головой. Нет, он поставит сам этого выскочку на место.
- Да рассудит нас сталь, - процедил Гимильхад, отходя.
Он не думал, что домосед окажется хорошим воином - а стоило напрячься, когда тот выбрал позиции с учетом солнца.
Еще он не ожидал, что тот решит бороться прямо здесь, и на секунду заколебался - но не стал бояться публики. Мечи встретились со звоном.
Как выяснилось зря - и неплохое начало спустя несколько выпадов сменилось ощущением давления со стороны противника, но Гимильхад лишь усилил напор, надеясь победить раньше, чем выбьется из сил.

Амандил знал, что о его боевом прошлом говорили мало - хотя бы потому, что он знался с эльфами там, в Средиземье, и об этом ходили слухи. Знал... и сейчас эта тишина играла против забывшегося принца. Услышав, что кто-то из свиты пытается вмешаться, он обернулся выжидающе, и принял бы замену - но так выходило лучше. В своей силе Амандил был уверен - но сам Гимилхад нарвался на жестокий урок за все сказанное.
- Да будет сила с правым, - спокойно ответил он. Все чувства улеглись, остался только точный расчет.
Атаковал он стремительно и жестко, почти не проверяя силу противника - уверенный, что тот медлительней и менее умел. Гимилхад был не слабей физически, но опыт, быстроты и выносливости ему определенно не хватало.
Никаких щитов. Меч защитит от ударов.
Бились до первой крови, но уже через минуту меч Амандила вспорол рубашку принца у левого плеча. В настоящем бою это была бы рана - а сейчас меч остался сверкающе-чистым. Бой продолжался.
Еще скользящий удар - вдоль бедра. Снова вспоротая ткань.
И - отскочить, давая противнику передышку и возможность перевести дух.

Сейчас Гимильхад и пожалел, что не заменил себя более умелым воином, и что сам по-настоящему сражался только в глубокой юности. Он оставил это дело, и занялся тем, что давало ему больше влиянием: контролем торговли и финансов.
Конечно, меч тоже не пылился, но нынче - хотя это был его собственный меч, подогнанный под руку,  - уступал. Мечу-то стражника, в котором не было ничего особенного!
Зато в противнике - было.
И Гимилхад, изначально не сумевший полностью успокоить себя, разъярился от первой насмешки - кожа успела ощутить холод стали. Как следствие, допустил ошибку- и вот еще и  на бедре.
Еще и дал передохнуть... как на учебном поединке, вспомнилось Гимильхаду, и он не воспользовался им сполна. Снисходительность унижала еще больше. Он ненавидел этого мерзавца!
Гимильхад ринулся в атаку, и вот острие почти достигло уже не противника - врага.

Амандил хладнокровно подмечал ярость противника, вынуждавшую его ошибаться, его усталость... а нет, поди ты - от второго разреза Гимилхад разозлился так, что собрал все силы и ринулся в атаку, вынудив Амандила обороняться. Ненадолго - устремившийся к себе меч Амандил отбил и скользнул вбок, заходя чуть не за спину промедлившему принцу. Меч промелькнул на волос от лопаток, но не коснулся даже рубахи - в спину не бьют...
Разворот, соударение клинков - и во взгляде Гимилхада Амандил как впервые увидел ярую, лютую ненависть. Так смотрят на орков...
Он был - врагом. Настоящим врагом, и это испугало Амандила сильнее, чем испугал бы клинок у горла.
Игру пора было кончать.
Меч устремился вперед, пробивая защиту принца уже по-настоящему. Теперь Амандил не играл, а рвался закончить бой. Выпад - щеку принца украсила капля крови: Амандил целил в плечо, но Гимилхад отвел лезвие... не слишком удачно.
Он отскочил и опустил меч. Бой был окончен.

Отблеском стали мелькнула мысль: а простит ли его Ар-Гимильзор, если он в поединке убьет внука князя Андуниэ?
Вот об этом он подумал, встретившись взглядом со спокойными глазами Афанузира, и оскалился, увидев в них страх.
Лишь на долю секунды - потому что Афанузир вдруг принял настоящий бой. Быстро... Гимильхад успел только кое-как встретить меч, но лишь отвел острие себе на лицо - еще хуже. Щеку кольнуло.
Афуназир отскочил, и вовремя  - секунданты запоздали с выкриком, а Гимильхад не сразу успел понять, что проиграл.
Услышав сигнал, он остановил меч на полвыпада, не спеша его опускать - грудь тяжело вздымалась, больше от бессильной злобы, чем от усталости. Он медленно коснулся свободной рукой щеки, растер в пальцах кровь вперемешку с потом.
Позор...
Он бы с радостью убил Афанузира прямо сейчас, но с силой вогнал меч в ножны. Выдохнул.
- Вы победили, лорд Афанузир, - сквозь зубы признал Гимилхад: это лучшее, что ему сейчас оставалось. - Радуйтесь. Что вы хотите?

Раздались крики секундантов - краем глаза Амандил заметил, что Элентир сделал шаг вперед, когда Гимилхад не опустил клинка. Да нет, убить его принц бы не убил - убийство в поединке легло бы позором бОльшим, чем поражение.
Да он и не боялся смерти. Боялся скорее самого себя... того, каким он был в этом бою.
Амандил почти не вспотел, и дышал ровнее, чем противник. Но гордиться силой не хотелось. Глядя в лицо Гимилхаду, ему вдруг захотелось сказать: "Простите меня". Но сказать такое было нельзя, и Амандил ограничился тем, что поклонился в ответ на слова принца - как кланялись сопернику после учебного боя, благодаря.
- Будем считать инцидент исчерпанным, ваше высочество.
Так. Теперь главное. Он обвел глазами своих людей.
- Поединок - не повод для сплетен за ужином, - короткий приказ. Не стоит трепать произошедшее. Довольно с Гимильхада позора... да и с него самого тоже.

Губы Гимильхада сжались еще плотнее в ответ на поклон. Что... даже за противника его не держал. Но все же страх и последний выпад были настоящими, как бы сын Адунзира не храбрился сейчас.
Сегодня Афанузир, который раньше мало волновал корону - политическими противниками были его дед и стремительно набирающий влияние отец, стал личным врагом младшего принца. Он надеялся сделать его таковым и в глазах Короля.
Этот поединок закончен, но много последующих - впереди, и Гимильхад был уверен, что возьмет реванш.
Так что он кивнул, будто бы нашел действия Афанузира достойными.
Он внимательно посмотрел на лорда, явно предлагающего спустить ему все с рук. Такую формулировку Гимильхад мог принять, не нарушив потом слова.
- Инцидент исчерпан, лорд Афанузир, -  подтвердил он. - Но я предпочитаю, чтобы отец узнал о факте поединка от меня - а не из городских слухов.
Они ведь никуда не уходили, так и остались возле гавани. Так что приказ Афанузира прозвучал забавно. Свои люди и так болтать не станут.

Амандил теперь пристально смотрел в глаза принцу - пытаясь прочесть его мысли. Осанвэ людям недоступно, но оно не нужно было, чтобы понять, какая злоба гложет Гимилхада. Он не просто не желал примирения - сама попытка предложить даже худой мир только распалила эту злобу. Внутренний голос проговорил, что этот человек понимает только одно - силу. Что Амандил преподал ему верный урок. Но голос этот быстро умолк.
Теперь уже можно было подумать о том, какие последствия будет иметь этот поединок - а последствия должны были быть громкими... даже если худшие подробности не выплывут, а они не выплывут без воли самого Амандила.
- Я прощаю ваши речи, - добавил он еще. В конце концов... глупо было покупаться на площадную брань. - Разумеется. Государь должен узнать правду от вас, ваше высочество.
Слово "правду" он подчеркнул голосом. Но чувствовалось, что "площадные слухи" не по душе принцу... и, значит, он не станет слишком уж лгать Королю. А вдруг слухи поползут?
Амандил не стал бы их распускать. Но Гимилхад не мог быть в этом вполне уверен.

Гимильхад приподнял бровь - нет, в своих речах он ни капельки не раскаивался, хотя и подумал, что такую низкую разборку на глазах простого люда устраивать не следовало. Исходя из того постулата, что тем он запятнал сам себя.
Король будет гневаться.
- Я не стану лгать, - ухмыльнулся принц, - и говорить более необходимого. Думается, эта история добра вам не сделает.
Не угроза, конечно, предупреждение.
Все же у этих двоих должно хватить разума промолчать о том унижении, что они причинили.  Не только в поединке, так что простить Гимильхад никак не мог.
- Что же... я покидаю Андуниэ сейчас же, и уж простите, что мы не дадим прощальный прием перед отъездом, лорды, - он вышел за пределы круга, коротко попрощался, вспрыгнул на коня, прикрыв плащом места позора. Путь его лежал в поместье, а после тут же -  в Арминалет.
Гимильхад уже представлял себе, как именно расплатится Афанузир.

- Идите с миром, ваше высочество, - сощурился Амандил. - Эта история никому не сделает добра.
Не угроза. Сожаление.
Прощание было скупым. А потом братья вдвоем, отпустив всех собравшихся, направились во дворец. Элентир ничего не говорил брату - даже если и хотел раньше, сейчас искал скорее слова ободрения.
Дни тянулись медленно. Первое потрясение прошло, и Амандил гнал от себя мысли о том, что сделал, стараясь заниматься повседневными делами, но невольно вспоминал и уехавшего воспитанника, и страшный поединок, и собственную свою низость - а иного слова он подобрать не хотел. Элентир не осуждал, никто не осуждал ни вслух, ни в мыслях, но сам Амандил простить себя не мог.
Слухи в самом деле не ползли. Говорили о ссоре, но и только.
А через десять дней в Андуниэ прибыл вместо вестей - сам Нумендил. И это значило, что Гимилхад исполнил свои невысказанные угрозы... но Амандил боялся встречи с отцом не потому.

Нумендил остановил коня и спешился у самых дверей дворца, препоручив друга заботливому конюху. Для визита было бы невежливо, но он наконец-то был дома. Глубоко вдохнул родной воздух, напоенный ароматами, которых не могло быть в столице, и слегка улыбнулся. Жаль только было, что по такому поводу.
Нумендил посмотрел на сыновей — сначала на старшего, потом на младшего, и еще раз улыбнулся уже им.
Проблемы существовали, но он был искренне рад видеть сыновей — не так уж часто они встречались. В глазах, однако, читалось что-то такое, что позволяло понять: есть, о чем задуматься, и приехал княжич не праздно.
- Час нашей встречи осиян звездой, Амандил, Элентир,  - поприветствовал он их, обняв каждого по очереди.
Как же хорошо говорить на квенья и называть сыновей по именам, а не переводам, которые все равно не  передавали сути.
Затем улыбка осталась только в лучистых глазах, и он проследовал внутрь дома.

Было страшно. Именно поэтому Амандил спешил навстречу отцу, как мог, бросив дела и даже не сменив одежды на более праздничную - потому что бегать от своих страхов он не привык.
А боялся он - по-настоящему - отцовского осуждения и гнева. Знал, что заслужил, и предпочел бы все услышать как можно раньше.
Но, конечно, не при встрече. Они не так часто виделись, чтобы с порога затевать серьезные разговоры, хотя так, может, и было бы полегче. Или нет.
- Час нашей встречи осиян звездой, - эхом откликнулись сыновья. - Добро пожаловать домой, отец, мы ждали тебя.
Амандил крепко обнял отца, задержав объятия на мгновение дольше привычного. Потом отошел, уступая место улыбчивому Элентиру, и оба направились за отцом в дом.

- Да, хорошо вернуться домой, - кивнул Нумендил, - и я очень рад вас видеть, сыновья. Дома ли невестка и внук?
Нумендил не спешил разрывать объятия — он-то знал, что происходит. Сыновья еще нет. С такими вестями — а еще с желанием услышать их версию событий — он и прибыл сюда. Разобраться, разобраться. Отец справится в столице в одиночку.
Они прошли в дом. Нумендил оглядел стены: кажется, ничего не изменилось.
- Не пугайтесь так моему приезду, хотя и радоваться слишком тоже не стоит. А, и к слову, заберите  сумку – в королевском архиве случайно не успели уничтожить очередную рукопись, а я не удержался, пусть хранится до поры у нас, - дом Валандилей грозил стать филиалом королевского архива, который нынче проходил жесткую цензуру: копии имелись и в Андуниэ, но оригиналы жалко. -  Я приведу себя в порядок, а после отобедаем, договорились? - он снова ободряюще улыбнулся. Примечая обеспокоенный взгляд Амандила, он чуть кивнул: хочешь, следуй сейчас.

- Элендил на кораблях, я уже послал за ним, и супруга моя с ним, - Амандил все же не сдержал легкой гордости за сына. - За ними уже послали, к обеду они придут встретить тебя.
Элентир жадно выхватил из рук отца сумку, услышав о рукописи - он был даже большим книжником, чем его брат.
- Тебе повезло, отец, - благоговейно заметил он, вынимая рукопись и перелистывая страницы. - И повезло знаниям Нуменора, что у них есть такой хранитель. Не стану больше мешать, отец.
Чуть поклонившись, он направился в библиотеку, а Амандил, заметив кивок, пошел за Нумендилом, собираясь с мыслями. Оказавшись в комнате отца, где все было уже приготовлено для возвратившегося лорда, он остановился, не зная, как начать разговор. Слова, обычно так легко шедшие на язык, разбежались.
- Ты уже знаешь, что здесь произошло... - неуверенно начал он.

- Прости, что оторвал юного Элендила от занятий, - прозвучало тепло, но было ясно, что он ничуть не раскаивается и не сомневается, что внук так и так побежит на встречу с дедом - а в крайнем случае Нумендил сам пошел бы посмотреть, что такого интересного тот делает. - Тогда жду обеда с еще большим нетерпением.
Нумендил передал младшему сыну сумку с легкой усмешкой - он вез ее очень аккуратно, прекрасно зная, какая драгоценность так сокрыта. Опасности он не боялся - только сумасшедший взялся бы его досматривать.
- К счастью, я не один, - все элендили. - Когда-нибудь я надеюсь вернуть все на свое место в Арменелосе. Ступай, Элентир.
Инзиладун был такой надеждой. Младшему не было нужды объяснять, как обращаться с рукописями - Нумендилу было впору самому советоваться с ним.
Пройдя вместе с сыном в свои покои, он кивком указал ему на кресло, а сам прошел к тазу с водой, чтобы умыться и омыть руки. Сына он не торопил, неспешно промокая ладони полотенцем.
Он уже не улыбался и смотрел вполне серьезно, хотя в глазах осталась та же теплота.
- Нет, Амандил, я догадываюсь, что здесь произошло, - мягко поправил Нумендил. - И буду благодарен, если ты мне расскажешь.
Он примерно представлял себе, насколько известная в столице версия отличалась от действительной, но не хотел бы ошибиться из-за недомыслия.

- Он будет только рад, как и я сам.
Мальчик был привязан к деду, и Амандил знал это. Семья была дружной, каждый в ней поддерживал остальных и чувствовал их любовь.
Когда-нибудь.. Когда-нибудь на престол ступит Инзиладун - и есть надежда, что он станет таким королем, как древние владыки - его вера, унаследованная от матери, позволяла надеяться. Амандил знал, что отец очень привязан к Наследнику.
Но сейчас его занимали, увы, не книги.
Амандил не сел, вопреки приглашению отца - не тот был разговор, который легко вести сидя. Он знал, что будет ходить по комнате, а сидя - не найдет себе места.
- Я расскажу, - кивнул он и начал рассказ. Сначала Амандил думал, что начать будет труднее всего, но выяснилось, что каждое новое слово дается трудней предыдущего. Но он говорил, вспоминая каждое сказанное тогда слово, каждый жест - даже точный ход поединка. К концу рассказа он уже не мог смотреть в лицо отцу. Амандил сам не знал, какой злой дух владел им тогда, и сейчас считал, что поступил просто жестоко и низко.
- Гордиться мне нечем, - закончил он наконец. - И я стыжусь того, что не сдержался, того, что дал волю своей злобе. Гимилхад - принц Гимилхад - мог быть тысячу раз неправ, но меня это оправдать не может.

Нумендил даже и не ожидал столь подробного рассказа. Он тоже не сел и не спешил снять запыленную одежду - подождет. В отличие от сына, он стояла на одно месте, сцепив руки в замок чуть ниже груди, не преследуя Амандила взглядом. Казалось, он смотрит куда-то глубже.
Теперь злость принца и вправду стала понятнее - не то чтобы новые подробности сделали его позицую более справедливой, вовсе нет. Кое-чего Нумендил хотел бы никогда не узнать, но он никогда не бегал от правды. Рассказ Амандила выставлял обоих в намного худшем свете.
А к поединкам всегда относился крайне отрицательно, считая их не делом чести, а очередным проявлением Тени. Пусть до первой крови или обезоруживания, поединки виделись Нумендилу первым шагом на пути к тому, чтобы убийства стали нормой. Амандил не мог этого не знать: он старался объяснять все сыновьям так, чтобы они не вмешивались в эту новомодную забаву. А Амандил и вправду превратил все в забаву.
Однако он видел раскаяние сына, а потому не гневался, хотя и смотрел строго и пронзительно, но без упрека, в которых он не видел нужды.
- Да, ответственность за наши поступки лежит на нас самих, и не иначе, - кивнул Нумендил. - Отзываться на провокацию, множить ли злобу - это уже личный выбор, сын мой. Я понимаю, что поступки принца Гимильхада недопустимы в наших глазах, но скажи мне, Амандил, почему они вызвали у тебя такую ненависть и злость?

Мнение отца о поединках Амандил, разумеется, знал. Знал и даже разделял... до первого случая, когда не смог решить дело словами. Или не захотел.
Он не хотел бы, чтобы отец узнал, что его первенец способен на такое. Но он _был_ способен, и скрывать эту правду было бы стократ хуже, чем открыть ее - к удивлению Амандила, когда он договорил, то почувствовал, что груз вины стал легче. И отец не осуждал его, как видно, поняв, что он и сам себя винит.
- Потому что он гнусно повел себя с сыном, - Амандил уже задавал себе этот вопрос и думал, что знал ответ. - Он намеренно использовал ребенка, чтобы подставить меня - сначала с рунами, потом с праздником Эрулайтале. Он ловил мальчика. А потом ударил его, и это меня возмутило. Принц, который бьет слабого, бьет собственного ребенка? Мне захотелось проучить его. Показать, каково это, когда ты бессилен дать отпор обидчику. К тому же он оскорбил меня, всех нас, всех элендилей. Знаю, ты скажешь, что поединком такое не решить. Тем более _таким_ поединком. Я повел себя низко.

Да... легко разделять убеждения, не столкнувшись с искушением. Теперь Нумендил видел...  может быть, он слишком рано ушел в столичные дела. Может быть.
- Я не оправдываю, но ты знаешь, как многое сейчас расходится с убеждениями элендили. В действиях принца нет ничего нового. Ты собираешься злиться каждый раз, когда видишь несправедливость, Амандил? Сдержанность не сумеет ее прятать. Злоба изъест тебя изнутри, если ты пустишь ее ростки в свое сердце.
Он вздохнул.
- Прости, Амандил, но ты повел себя не только низко - еще и очень глупо, - Нумендил всегда отличался большей прямотой, чем деликатный сын, - ты, конечно, показал принцу его бессилие и отплатил за оскорбление - но скажи мне, в итоге, даже если отбросить мораль, какую ты преследовал цель, и какой вышел результат? Ты защищал не честь Верных, сын мой. Мальчика - возможно, но ему ты не помог, да и принца унижение не изменит. Не уязвленная ли гордость диктовала тебе, а может, что-то еще?
Нумендил говорил очень спокойно.
- Конечно, прости, я не должен отчитывать тебя, уже взрослого мужа с собственным славным сынишкой - но я волнуюсь за тебя, и хочу обезопасить в будущем. Мириэль - славная девочка и хорошо бы выросла в мудрую Тар-Мириэль. но сейчас мы живем в правление Тар-Телемнара, да не придет его Рок скоро, и я не пожелаю его сыну скорее принять Скипетр. А я не знаю защиты крепче мудрости.
Люди Короля сказали бы "Да будут длиться его дни", но среди элендили был в ходу такой оборот, и в исполнении Нумендила был совершенно искренним.

Амандил поколебался мгновение, прежде чем ответить. Сначала он хотел сказать "да" - мириться с несправедливостью он точно не приучится - но потом обдумал следующие слова..
- Нет. Я не злиться. Но буду делать все, чтобы остановить эту несправедливость. И я больше не позволю эмоциям взять надо мной верх.
Но на дальнейшие слова отца ответить уже было нечего. Он вспыхнул, закусил губу - но не выдержал, опустил голову, глядя в пол и не в силах снова поднять глаза. Да, он поступил глупо. Подставил не только себя, но дом Валандиля, а вместе с ним и всех элендилей.
- Я не думал о цели, - выдавил он наконец. - Ты прав, отец, во мне говорила гордость. Гордость и обида.
Он рывком поднял голову.
- О нет, отец, я заслужил твою отповедь и ждал большего, потому что глупость не имеет возраста, - Амандил старался успокоиться и взять себя в руки. - Хочу надеяться, что урок я получил и не повторю своей ошибки. Но, отец... кроме ссоры с принцем здесь - что повлекла за собой моя... выходка?
В голосе прозвучала настоящая тревога. Его не вызвали в столицу, но это значило, что расхлебывали проблему отец и Князь...

Вокруг глаз Нумендила на секунду легли морщинки - больно уж Амандил в это мгновение напомнил себя маленького, но он сдержался, опасаясь, что улыбку Амандил мог понять неправильно. Хотя смотрел тепло.
- Иногда несправедливость нельзя остановить, не изменив себе самому... сколько живу, ищу ответ на вопрос, что делать в таких ситуациях, - он покачал головой, - но я все еще не верю, что несправедливость может быть остановлена другой несправедливостью или пустым насилием. Дух эдайн в тебе, твоем сыне. Пока люди забывают, мы храним - чтобы однажды  вспомнили. Потому что мы показываем пример и учим - внимают нам или нет, что-то да отложится. Да даже ради себя самого.
Нумендил подошел и сжал плечи Амандила поближе к локтям.
- Эмоции не всегда плохо; но стоило остановиться и подумать, к чему ведут твои действия. Тогда, думаю, ты бы увидел в первую очередь, что хуже всего сделал даже не репутации элендили - а самому себе, своей душе. Хотя нечего винить себя, если уже раскаялся.
Нумендил встретил взгляд Амандила.
- Если ты считаешь, что мне стоит продолжать - так я продолжу, - улыбнулся он одними глазами, - поверь, мне есть, что есть сказать тебе, только я сомневаюсь, что ты всего этого сам не понимаешь.  Однажды тебе придется покинуть уютный Андуниэ - и встретиться со столицей, где очень много того, что причинит боль твоему сердцу. Будь готов.
Он посмотрел на сына.
- Про поединок я понял, но расскажи мне потом, пожалуйста, что ты такого сказал юному Фаразону - я раньше-то видел его буквально пару  раз, а теперь уж подавно и никого из нас, и Королеву близко не допустят.  В Королевской семье большой скандал. А я удивлен твоим талантам - ясно же, что твои.
Он отпустил сына и прошелся по кабинету, подбирая слова. Затем развернулся и заговорил.
- Скажу прямо: сам факт того, что лорд Андуниэ поднял руку пусть не на Наследника, но на сына Короля, пусть и в честном поединке, - в голосе слышалось неприятие подобного, - достаточно выбил всех из колеи, в том числе и нас с отцом... Было бы неплохо, если бы ты послал нам письмо, к слову, чтобы мы успели подготовиться. Пришлось разбираться по факту, ну да ладно, мы в тебе не сомневались, и хорошо, что ты оставался в Андуниэ. Но ты ведь знаешь, что Король лелеет мысль сделать своим преемником младшего принца, а не старшего. Король гневается - хотя, к чести принца, он действительно только сухо доложился, - и во всем он усмотрел много того, чего не было и в помине, но нам удалось переубедить его почти во всем. Королева, к сожалению, в опале, но не думаю, что надолго, и никакой опасности не грозит ни ей, ни Наследнику. Но Король Тар-Телемнар и особенно его младший сын затаили на тебя - на всех элендили - большую обиду, с которой придется считаться.
Он чуть поджал губы и вздохнул.
- Прости, сын мой, к сожалению, Князь не сумел убедить Короля отложить свое решение.
Не медля, Нумендил извлек торжественный свиток с печатью Короля: повышение по службе. А такой приказ подразумевал военному в самое ближайшее время надеть форму. Давался месяц, прежде чем командующему надлежало отбыть - чтобы принести пользу великому государству.

Амандил лишь кивнул в ответ.
- Я понял тебя, отец. Несправедливость нельзя остановить злом. Умом я понимал это всегда, а вот теперь понял и сердцем.
Да, они должны были оставаться образцом, примером, они не имели права позорить свою веру, свое мировоззрение. А он...
Те, кто видел тот бой, никогда уже не станут его уважать.
Прикосновение отца помогло справиться с растерянностью, хотя и ненадолго.
- Я... надеюсь, что понимаю, - негромко сказал Амандил. - И я буду готов, когда ты призовешь меня в столицу.
Вопрос о мальчике вызвал даже слабую улыбку.
- Я учил его истории, рассказывал и об эльдар - а когда он начал задавать вопросы, не выдержал и рассказал обо всем - о Валар и Творце, о нашей вере, о том, почему с ней мало кто согласен. Так, как рассказывал Элендилу. Мне казалось, что я не имею права лгать и скрывать от ученика такие вещи. Вообще я...  мы учили и квенья. Немного. Но Фаразон знает, что эти знания запретны, и ума ему хватит, чтобы не выдать меня.
Но на его расспросы отец стал отвечать не сразу, сначала поколебался - и Амандил понял, что дело было худо. А уж от следующих слов краска отхлынула от лица.
- Я забыл даже написать... - прошептал Амандил, разом осознав глубину своего промаха. Если бы гонец перегнал Гимилхада, отец и Князь успели бы подготовиться, имели бы запас времени... - Прошу, отец, прости мою оплошность! Я не написал не потому, что боялся, я и думать забыл... - он замолчал. Что толку теперь оправдываться.
Хорошо, что Королеву и Наследника история почти не затронула. Амандил не простил бы себя, если бы подвел еще и их.
- Скажи мне, прошу, могу ли я что-то исправить теперь? Чем я могу помочь вам? - он собрался снова. Время раскаяния и испуга прошло, теперь надо было думать, что делать дальше.
Впрочем, все решили за него. Амандил взял из рук отца свиток с приказом, сломал печать и пробежал бумагу глазами. Закусил губы - это означало новую войну...
Это означало - два-три года вдали от родины. От сына и жены. От семьи.
Но он, право же, заслужил. И на войне можно отличиться.
- Я отплыву, - коротко кивнул Амандил. - И привезу победу.

Нумендил слегка приподнял бровь, размышляя, стоит ли еще что-то добавить... решил, что не стоит. Придет время, понимание придет - очень тонкой грани, по которой они ходили, чтобы блюсти и веру, и верность. Хотя нет... понимание было.
Арурим сбросили с себя тяжелый груз такой жизни в согласии с совестью, но Нумендил никогда им не завидовал.
Нумендил кивнул, принимая обещание.
- И первым делом прекрати, пожалуйста, мучить себя тем, что уже случилось. Ты вынес урок. Суметь осознать и признать ошибку - достойно, Амандил, и не думаю, что кто-то из нас когда-нибудь упрекнет тебя даже мысленно., - он не имел в виду только семью.
Нумендил покачал головой, улыбаясь.
- Ты рисковал... но может статься, риск того стоил.

Нумендил махнул рукой.
- Что теперь, все в порядке, случается. Может, и к лучшему, что удивление наше было абсолютно искренним, - усмехнулся Нумендил.

Приказ этот был чистой местью и наверняка идеей Гимильхада - но Нумендил не считал, что вправе давать подобные комментарии.
- Достойно выполни приказ Его Величества, Амандил, - кивнул Нумендил, - и привези победу. Все, что требуется, в твоем распоряжении. Слишком спешить к отплытию нет нужды.

Амандил понимал, чему пытается научить его отец - жить на грани между верностью и верностью. Жить так, чтобы быть вправе смотреть в лицо своей совести. Он учился... В самом деле учился, хотя удавалось не всегда. Но урок был жестоким, и Амандил усвоил его.
Медленно кивнув, он ответил:
- Да... я думаю, что я вынес свой урок. И мне кажется, что я... я не взвешивал цену риска. Но солгать, уйти от ответов я не имел права, и я не раскаиваюсь. Мне кажется, это было верным решенем.
Он боялся этого разговора с отцом, но оказалось, что бояться было нечего - как и подсказывало сердце. Нумендил умел ободрить, не оправдывая, вернуть силы и уверенность в себе, так что теперь, когда гнойник был вскрыт, стало гораздо легче. Теперь надо было просто справиться с возникшими трудностями.
Точнее говоря, с местью Гимилхада. А впрочем, месть была не слишком умной - она открывала для Амандила немало возможностей, а за военные победы прощалось многое.
Это было важно для Амандила из дома Валандиля, хотя Амандил-человек был совсем не рад предстоящему отъезду.
- Выполню, - он вытянулся по-военному, принимая приказ, и отдал салют, как воин. А потом шагнул к отцу и позволил себе положить руку ему на плечо и прижаться к нему лбом.
- Спасибо тебе, отец. Пусть я давно не дитя, но я все так же прибегаю к твоей помощи в трудный час, и все так же безмерно почитаю тебя. Спасибо тебе.
Два мгновения - а потом он выпрямился, отступая.

- О, я вовсе не считаю, что ты должен был отказать в знании, - Нумендил улыбнулся, - я как раз не могу не радоваться. Ты дал ему выбор, хотя сейчас он еще не в силах его отстоять, я  благодарен тебе.

Нумендил тоже был военным, все были - так что ответил Амандилу соответствующе, пусть не удержал искорки в глазах. Нумендил хорошо понимал, что дом покидать тяжело, и особенно - уходить от совсем еще ребенка Элендила.
А потом так же принял Амандила, обвив рукой за спину на секунду, прежде чем отпустить.
- И я счастлив, если могу помочь вам с Элентиром; и вместе мы намного сильнее, - он тепло посмотрел на Амандила: да, тот уже далеко не ребенок, но и через сто лет он не станет любить его меньше, чем когда-то полюбил маленький комочек - своего первенца. И он не видел препятствий в том, чтобы заботиться даже о взрослом сыне, не ограничивая его. - И Князь, и я - гордимся вами обоими.