- К этому трудно быть готовым, - Алассиэн покачала головой. - Скорее... становишься готовым. Он помогает... смотреть судьбе в глаза.
Учит силе - и смирению перед судьбой.
Девушка улыбнулась в ответ - тепло и дружески.
- И я рада, лорд Нэльяфинвэ Майтимо. Надеюсь, мы встретимся снова.
А потом было не до слов. Она смотрела на Эонвэ с восхищением и вполне понятным любопытством - так странно было оказаться свидетельницей творящейся истории мира.

Путникам подвели коней - настоящих красавцев из лесов Оромэ, неосёдланных, гордых, смелых. Путь до Валмара оставался неблизким.
Финрод легко вскочил верхом; Диор явно поколебался - он не привык ездить без седла, да и вообще нечасто садился верхом - но конь был куда искусней всадника, и ехать оказалось легко. Эонвэ тоже вскочил верхом, хотя вряд ли нуждался в коне, чтобы не отстать - скорее, стремился не выделяться.
Воины провожали отдохнувших вестников салютом. Один из майар шагнул было к ним, но передумал и ничего не сказал, только проводил долгим взглядом.
До Валмара скакали галопом - Финрод наслаждался бы скачкой и пением ветра в ушах, если бы не думал о том, что им предстояло. А их звали в Круг Судеб...
Всего дважды в жизни Финрод бывал на Совете Валар, и ни разу не говорил там. Сейчас предстояло именно это, и от того, что они скажут, зависела, может быть, судьба мира. Зависела его душа.
Диор и вовсе не знал, что увидит и кого встретит, но Камень грел душу и вселял уверенность.
У ворот города коней придержали, чтобы никто случайно не попал под копыта.

Оказавшись в Кругу - Эонвэ исчез, хотя проводил эльдар до самых дверей - Финрод, не оглядываясь, ощутил присутствие всех четырнадцати. От входа, от дверей - ясная, лёгкая радость, молодая сила: Нэсса и Тулкас, Вана и и Оромэ. Шаг за шагом, дальше - в покой, тёплую поддержку - Ирмо и Эсте. Яркое сочувствие, голос, который всегда поднимется за просящего - Ниэнна, наставница... Суровый, но дружеский взгляд - Ульмо, редкий гость на советах. Требовательный взгляд Ауле, внимательный - Йаванны. Чуть печальный, понимающий, пронзающий насквозь - Вайрэ.
Шаг вперёд. К каменному спокойствию Судии.
К ясному, чистому свету, сиянию хрусталя, звону горного - горнего! - воздуха - к тронам Короля и Королевы.
В центре Круга Финрод преклонил колени, склоняя голову; Диор - он ощутил плечом - повторил его жест. Иначе было нельзя, иначе казалось немыслимым здесь.
- Поднимитесь, - то ли голос, то ли мысль, звучит и в ушах, и в разуме.
Финрод поднялся на ноги, Диор следом.

- Удачи вам, - Алассиэн пожала его руку на прощание и исчезла в толпе провожающих.

Коню понравился всадник; он ткнулся мордой в плечо эльфа, позволил себя погладить и, конечно, вскочить верхом. И нёс легко, наслаждаясь скачкой. Только что не говорил...

В Круге Судеб стояла тишина; путники не условились, кто станет говорить, и одно мгновение, кажется, решали. Потом заговорил Финрод:
- Владыки! - голос наполнил зал, легко поднимаясь так же высоко, как голоса Стихий. - Мы нарушили запрет и вернулись, и благодарны за позволение прийти сюда. Мы помним вину - но молим о прощении и милости, - Финрод смотрел в лицо Королю, не отводя взгляда. - И о помощи в час жестокой нужды.
- Мы пришли от имени всех свободных народов Эндорэ, - Диор продолжал, присоединяя голос к просьбе. - Власть Тьмы всё усиливается, и без помощи - все, кто ещё живы и борются, погибнут, один за другим. И мы просим о помощи - и прощении изгнанникам.
Стоило голосам эльдар смолкнуть, оставшись в воздухе лишь следом мелодии - прозвучал другой голос, сильный и чистый: Манвэ.
- Да будет так. Пришёл час, которого ждали мы все - час не ожидания, но битвы. Час освобождения мира.
В голосе Валы не было ни торжества, ни радости, но была сила.
Раздался другой голос - низкий, как звук камня, падающего со скалы:
- Ныне искуплена древняя вина и исцелён раздор. И изгнанники, одолевшие судьбу, прощены и вправе вернуться в свои дома - кроме тех, кто пребывает в Чертогах и чей приговор ещё не окончен Но и им настанет срок.

Финрод склонился низко, благодаря за ответ. Понимание ещё не пришло, только билось в сознании одно понимание: гнёт исчез. Отныне ошибки исправлены, Тьма побеждена - осталось одолеть её внешнюю, но внутренняя, в душах - побеждена. Пока. До новой...
Они оба отступили на шаг, когда вышел Маэдрос, не желая мешать.
- Говори, Нельяфинвэ, - Манвэ наклонил голову. Синий взгляд ободрял и придавал сил - в него, как в голубизну неба, можно было окунуться.

Манвэ слушал - молча. Тот, кто знал его хорошо, заметил бы чуть опущенные плечи - Вала скорбел не меньше, чем квендо перед ним, и был так же бессилен изменить сказанные слова.
- Не в моих силах сделать сказанное несказанным, Нельяфинвэ, - безнадёжности, однако же, в голосе не было. - Создателя вы призвали в свидетели клятвы, и лишь он в силах вырвать детей своих из рук Тьмы.
Он помолчал мгновение.
- Я могу лишь взывать к нему и надеяться на ответ для тебя, если ты этого ищешь.

- Хорошо, - получив чёткий ответ, Манвэ кивнул и прикрыл глаза.
Повисла тишина - напряжённая, звенящая, как натянутая струна. Король Мира был будто бы не здесь, не в Круге Судеб, но далеко за его пределами. Никто не нарушал тишины ни словом, ни шорохом, ни даже неосторожной мыслью.
Сколько прошло времени, Финрод, слушавший в безмолвии, потом не мог сказать, но наконец Манвэ шевельнулся, руки на подлокотниках трона чуть дрогнули.
- Нэльяфинвэ Майтимо. Ты просишь свободы от данной тобой клятвы, и ты получишь эту свободу. И каждый из вас вправе прийти и просить об освобождении - но никто не вправе говорить за другого.
Финрод беззвучно выдохнул. Он надеялся, что так будет, когда звал брата в этот безумный поход - и надежда сбылась.

Тишина, повисшая после слов Манвэ, была уже другой. Менее чистой, более напряжённой...
Но и она - рассыпалась словами Маэдроса.
Манвэ чуть кивнул.
- Ты смог дойти до выхода, Нельяфинвэ, - негромко проговорил он. - Может быть, ты и сможешь вывести своих братьев...
Никто не должен был знать и понимать, сколько личной и глубокой боли стояло за словами Короля Мира.
Он поднял ладонь.
- Мы призовём эльдар Валинора на эту войну, - и снова - без всякой радости. - Не силами Стихий вести её, ибо вторая война, подобная раз прогремевшей, разрушит всю сотворённую Арду. Мы поможем, однако, всем, чем возможно.
Валар поднялись с тронов вслед за Манвэ.
- Отдыхайте ныне, - негромко посоветовал он. Финрод вспомнил те времена, когда с Валар они говорили легко, приходя хоть каждый день. - Ваши родные будут рады увидеть вас наконец. Сегодня - день радости, завтра заботы вернутся.

Манвэ положил руку ему на плечо - он был выше, но сейчас это не ощущалось.
- Значит, сможешь, - тихо и твёрдо. - Вам под силу невозможное.
Чуть сжал плечо, точно желая передать каплю сил и света.
Финрод пошёл за кузеном, догнал уже за пределами Круга, пошёл рядом.
- Майтимо, - он подстроил шаги под его. - Мы сделали главное - открыли ворота. Но если ты не будешь верить в братьев - как они поверят тебе?

Теперь эльдар остались втроём - Валар не желали пока мешать. Диор стоял чуть в отдалении, не зная, подойти или уйти вовсе.
- Знаю, Майтимо, - спокойно кивнул он. - Помнишь, что я тебе говорил? Если будет война, настоящая война, с Моринготто - может быть, выход в Мандос будет лучшим выходом. А может быть, ты сумеешь, сам что-то поняв, объяснить братьям. Знаю, почти невозможно помочь против воли... Но вот во что я верю: в милость Творца и в милость судьбы. Как бы оно ни было, каждый из нас встречает ту стену, в которую ударяется с размаху лбом - и всё-таки меняет путь.
Хуже всего будет - вечные Чертоги. Иные добровольно выбирают такую судьбу, но для братьев это означает разлуку...
- Потому что ты их любишь, - так же тихо и мягко. - Но это не так. Знаешь... иногда, чтобы что-то объяснить - нужно отделиться и говорить извне, снаружи. Потому что своего, такого же - не услышат.

Он помолчал.
- Знаешь, Майтимо... Ты не всесилен. Вот что тебе нужно понять - принять - всей душой. Ты делаешь то, что должен - и делай так. Всё. До последнего. А дальше - будь что будет. Положись на судьбу, на... милость, да. Просто - делай что должен.
Не всегда приходят чудеса. Но если они случаются - то только тогда, когда... просто делаешь, что должен - и полагаешься на судьбу.
Финрод обнял брата за плечи.
- Я не предлагаю тебе обрубить твою любовь к ним - это невозможно и неправильно. Но оказаться по разные стороны - иногда полезно. Может, хоть так они поймут...
И кивнул медленно.
- Ты несёшь не чушь, но тебе нужно отдохнуть и разобраться в своих мыслях. Я выслушаю тебя всегда, если захочешь - а пока... просто подумай над тем, что я сказал, ладно? Ты прав. Идём.
Финрод потёр виски.
- Там родители... и многие другие.

Они двинулись прочь - а в Валмаре, за пределами Круга, гудели голоса, звенели смех и слёзы.
Диор поймал их у выхода - с ним стоял среброволосый телеро.
- До встречи, друзья, - он склонил голову. - Король Ольвэ меня звал... удачи вам. У вас здесь больше родных, - он тепло улыбнулся Маэдросу, склонил голову перед Финродом и пошёл прочь.

К вестникам старались протиснуться почти все - и ваниар, и нолдор. Раздавались приветственные кличи, выкликали имена.
Наконец, как-то расступились - какие бы эмоции ни одолевали эльдар, они узнали Нэрданель и дали женщине пройти к сыну, оказавшемуся в кольце толпы.
Нэрданель изменилась за годы - она стала старше, у губ легли морщины, взгляд стал жёстче, волосы скрывала накидка. Но сейчас она светилась какой-то прежней, тёплой радостью.

- Знаю, брат... - Финрод вздохнул. - Знаю. И, может быть, твоя очередь творить чудеса.
Больше он ничего не добавил: Майтимо получил в жизни немало уроков, а он уже достаточно объяснял. Теперь пусть объясняют другие... Он не знал, что ещё сказать.

Нэрданель остановилась на мраморе мостовой, не замечая сейчас вообще никого, кроме сына, глядя внимательно и жадно: изменился. Возмужал. Взгляд изменился... Рука... - по горлу прокатился комок. Она слышала, но не могла представить себе.
Шагнула вперёд, обняла сына, прижимая к груди, гладя рыжие волосы, спину, плечи сына.
- Майтимо... ты вернулся.
Она не плакала, но плечи вздрагивали, и руки порой сжимались на ткани одежды.
Наконец, справилась с собой - через несколько десятков ударов сердца. Потянула сына за плечо.
- Встань, пожалуйста. Встань. Я простила...

Толпа кругом как-то сама собой таяла, не желая мешать. Финрод тоже ушёл, понимая, что кузену не понадобится ещё долго. Спросил у кого-то из нолдор, где король - ему указали на праздничную площадь, где сейчас ликовали узнавшие, что изгнанники вернутся.
Финрод поспешил туда - искать отца.
Увидел издалека и пошёл к нему - благо его пропускали.

Она провела ладонью по щеке сына, точно ища что-то знакомое в нём. Улыбнулась.
- Я знаю. Слышала. Все уже слышали...
Помолчала.
- Я счастлива, сын. Сейчас - счастлива...
Нэрданель оперлась на руку сына.
- Уже поздно, должно быть... - солнце клонилось к закату. - Идём. Я гощу здесь, неподалёку... Идём, Майтимо. Ты расскажешь всё, хорошо? Как твои братья? Как ты... как вы жили? Только не молчи, прошу тебя.
И повела его по улицам к южным воротам города.

Подойдя к отцу, Финрод опустился на колени, склоняя голову.
- Государь и отец и мой, - он взял руку отца, прижал к губам. Отец... как же он изменился. И в то же время - прежний, тот же светлый и тёплый, готовый обогреть.
- Прости, что я ушёл... так надолго. Я вернулся.
Впервые за сотни лет он чувствовал себя снова ребёнком в отцовских руках, и это было... счастье.

- Я простила, Майтимо, - повторила Нэрданель. - Это всё в прошлом.
Да, они ушли, забыв о ней, оставив одну - потому что порыв и стремление к свободе были ценнее. Они ушли, хлопнув дверью, они причинили много, очень много боли - уйдя вот так... но это уже не имело никакого значения, потому что Майтимо вернулся.
Она шла и слушала, кивая иногда.
- До нас доходили - слухи, рассказы... Иногда возвращались те, кто мог рассказать о вас. Я старалась отыскать таких, - синдар жили отдельно, но всё же иногда приходили в Тирион, зная, что их ищут нолдор, ожидающие своих родичей. Дориатрим мало что могли рассказать, но жившие среди нолдор иногда вспоминали тех или иных знакомых.
- Выросли, мальчики. - без улыбки отозвалась она. - Уже и не мальчики - мужи.
Жест Нэрданель заметила и опустила ресницы.
- Я знаю, - тихо сказала она. - Ох, Майтимо...
Белый дом стоял на отшибе, утопая в саду среди кустов сирени. Довольно большой, двухэтажный, с белыми занавесками на окнах. В саду стояла мраморная лань, изогнувшая голову, словно стремясь напиться из небольшого прудика.
Нэрданель толкнула калитку и вошла, придержав её для сына.
- Входи. Я живу тут пока одна, и хозяйки сейчас нет. Никто не побеспокоит нас.

Финрод поднялся на ноги, обнимая отца крепким и долгим объятием.
- Изменился, - кивнул он. - И ты... Много времени прошло, отец, многое случилось.
Посмотрел отцу в глаза.
- Расскажу. Обо всём, отец. Только прежде ответь, прошу - матушка... как она?
Он светился изнутри - радостью и искренней, горячей любовью, которую и не хотел скрывать.
- Жили... Хорошо жили, отец. Мы полюбили те земли, нашли там дом... нашли своё счастье. Ты знаешь, что ты уже дед? у Рэсто трое детей... сыновья и дочь. Нэрвен вышла замуж за нашего родича, внука лорда Эльмо. Изменилась - очень изменилась. Но счастлива. Мы нашли то, что искали, отец - а главное, мы, кажется, нашли самих себя.
О младших говорить не мог - не сейчас. Не в миг встречи.

- Рассказывали главное - вы живы, обжились, ты на свободе...
А ещё - о войне, о предательстве, о бегстве и ранах. Обо всём том, что Нэрданель хотела бы не знать вовсе - или хотя бы узнать от самих сыновей, не от посторонних...
Не зря многие обходили её стороной, не желая отвечать на расспросы. Передавали новости из четвёртых-пятых рук.
- Да, мне рассказали... - Нэрданель прошла в дом, не задерживаясь в саду. - Он был очень добр, этот почти мальчик... он пришёл к Анайрэ с рассказом, а та послала его и ко мне, - она улыбнулась, пряча боль. Как бы тот юный синда ни пытался говорить о подвиге и спасении и смягчить слова о худшем - она догадывалась, что спасать нужно было от чего-то, и "потерял руку" - это само по себе не так уж страшно, но было что-то худшее, что юноша прятал.
- Красиво... - в самом доме было прохладно и уже темно - Нэрданель зажигала свечи. Нолдорских ламп здесь не было.
Дом казался светлым и очень печальным; обжитым, но пустым. Кто-то жил здесь, конечно - но явно не Нэрданель, она вела себя как гостья, хоть и привычная к дому.
- Ты голоден? - она отвела сына к плетёному дивану у камина, усадила, села рядом, не отпуская. - Накормить тебя?
Помолчала.
- Расскажи же... о том, что захочешь. Обо всём. Как вы живёте, как братья? Как... как ты вообще добрался сюда? Что произошло, yondo?
О худшем Нэрданель говорить не стала. Потом.

- Хорошо... - он прикрыл глаза. - Мы проходили мимо Гавани, но подумали, что лучше... не появляться там. Не сейчас.
Тогда это решение казалось мудрым, а сейчас по-детски хотелось поскорей добраться до матери. Был так близко - и не увиделся, а теперь - не раньше, чем через пару дней. Пока дойдут вести, пока она приедет...
- В Альквалондэ поехал Диор, он внук короля Эльвэ, он расскажет матушке обо мне, она всё узнает из первых рук, - это казалось важным. Всё-таки телери, судя по словам воинов в Калакирии, не стремились общаться с нолдор - а родича выслушают.
Финрод улыбнулся отцу в ответ - тепло и радостно.
- На языке смертных земель его зовут Келеборном, и он наш родич - троюродный брат. И нет, он не герой, скорее - тихий и глубокий омут, который не взбаламутить никакому урагану.
Пыл и нрав Нэрвен укротили скорее Льды, но об этом Финрод говорить не стал.
- Я... расскажу о них, - пообещал он, - и о многом, многом другом. Словами всего не передать, - пообещал Финрод вместо тяжёлых мыслей. - И о Рэсто... Митлин не вышла ещё из Чертогов? Это его жена. Она нашла бы тебя, я уверен - значит, ещё нет.
Это понятно - гибель тех, кто пал при взятии Тол-Сириона, была страшной; Финрод сам не смог удержать тень, набежавшую на лицо.
- Хорошо, что сначала я буду говорить с тобой, не с матушкой, - тихо проговорил он. - Нет такой повести об Эндорэ, в которой не было бы слёз и смертей.

- Спасибо ему. И... Я рада, что ты свободен. Совсем свободен, - не только телом, но и душой - от памяти.
Нэрданель провела ладонью по лицу сына, по волосам. Она нечасто позволяла себе такие нежности, но сейчас было можно. Сейчас было нужно.
И всё же сына нужно будет уговорить пойти в сады Лориэна. Ему нужен отдых.
- Здесь? - она огляделась. - А... Королева Индис. Это её дом, но сейчас она гостит у Фаниэль, а дом оставила; я жила здесь иногда, и подолгу.
Здесь всегда можно было найти поддержку, участие и тепло - и помочь тоже, потому что бывшей королеве нолдор приходилось немногим легче.
- Но в лагере вы были утром, - Нэрданель качнула головой и улыбнулась, услышав о девушке. - А... Милая девушка, талантливая и добрая. Она очень дорога мне, и многим помогала эти годы...
Она слушала, чуть кивая.
- Тогда ты правильно поступил. И я рада, что ты сумел переступить... через худшее. И исправить что-то.

- И из-за себя, - тихо и твёрдо дополнил Финрод.
Он тоже был - нолдо, и тоже был проклятым, и точно так же ушёл из растерзанного, ограбленного города, и предпочёл предать своих родичей по матери, чтобы уйти к новым землям. Он точно так же, как другие, поднялся бы на залитые кровью корабли. Он был точно таким же предателем, как все уходившие, и родство по крови не смягчало, а усугубляло вину.
- О Диоре? Или о короле Эльвэ? - Финрод не совсем понял вопрос. - Диор... он сын моего очень близкого друга; сын эльдиэ и одного из хильдор, Берена, - в голосе прозвучала искренняя любовь. - А его мать - Лутиэн, дочь короля Эльвэ, моего двоюродного деда. Я буду рад познакомить вас, отец; Диор - благородный, мудрый и отважный друг.
Он помнил кузена ещё ребёнком, но относился к нему давно, как к взрослому и равному.
- Они счастливы, отец - значит, они и нужны друг другу, - улыбнулся Финрод. И посерьёзнел. - Война, отец. Крепость, которую держал Артарэсто, пала... его жена погибла при штурме.
Он замолчал.
- Братья погибли - пятьдесят лет назад. Это моя вина, отец - я не сумел защитить их и не сумел прийти на помощь. Это моя ошибка - ошибка правителя, тем более непростительная, что пострадал не я.
Сказать это было необходимо.
- Моринготто выпустил вал огня - извержения вулканов. Они... попали под первую лавину, а следом шли орки. Их земли были на рубежах.
Братья так хотели. Они искали войны, хотели жить на границах - Финрод принял это. Но вышло так, как вышло.