- Поговори, - согласился Карантир. - Хотя младшие вряд ли скоро смогут обсуждать важные вопросы. Значит, вы намерены оставаться здесь несколько недель?
Ему это казалось крайне неразумным - следовало развивать наступление, брать в кольцо вражьи отряды у побережья, закреплять успех. Впрочем, он знал слишком мало о положении дел западнее.
- А это не так? - спросил Карантир почти без издёвки. Чем ещё было участие в этом воинстве? И как, в сущности, можно примкнуть к войску, не подчиняясь командованию, не служа? Это будет по меньшей мере нечестно - выговаривать себе какие-то особые льготы; нет, в войско Валар - так уж в войско Валар, и не юлить.
Но - неприятно.
Он помолчал.
- Почему - не спрашиваю. Зачем - тоже. И даже "как" - не столь уж важно. Меня больше интересует - неужели ты в самом деле считаешь это правильным?

Карантир заметил взгляд Маэдроса и хмыкнул. Лекарь был опрометчив, сказав "пять дней" - удержать брата дольше он не сумеет. Вон как тот уже досадует на повреждения.
- Больше, чем просто подчинение военным приказам, брат. Ты говоришь - "никаких условий", но ты понимаешь сам: нас ждёт не одна битва, а долгая война, и регулировать её ход будет не командир войска, а правитель народа, иначе слаженности не будет. Эонвэ - значит, Эонвэ, но он будет не только отдавать приказы, кому и где сражаться, но и что кому делать, чего не делать... Это я и называю "службой". Мы не союз заключаем, а входим в его войско; это - иное дело и иной уровень отношений.
После одного неудачного опыта он стал немного тщательней следить за привычными движениями, хотя и осторожность уже не помогала: после боя гудело и ныло всё тело, кроме ран, болели уставшие мышцы, потянутые связки, многочисленные синяки и ссадины.
- Может, и готов, - не стал спорить Карантир, - но я-то не спрашиваю. В общем, ответы и так понятны, меня волнует иное.
Он смотрел, щурясь.
- Считаешь правильным сбежать от ответственности за свои ошибки? - Карантир не обвинял, а спрашивал. - За свой выбор? Хозяин своему слову - хочу даю, хочу - возвращаю?

Карантир промолчал. Не то чтобы он боялся какого-то жёсткого ограничения, или требований; то есть подозревал подобное, но брат разуверил его. К тому же Карантир уже решился выполнить практически любое требование и менять решение не стал бы.
Его волновало другое - сама необходимость смириться со своей неудачей, с тем, что великий поход длительностью в шесть веков окончился позорным поражением, окончательным и бесповоротным; с тем, что они, провозглашавшие, что утрут нос Валар и будут упорнее и злее в своей мести - оказались в итоге бессильны и беспомощны и вынуждены теперь прибегать к защите. Трудно было смириться с необходимостью снова подчиняться тем, чью власть они отвергли и, стиснув зубы, признавать свою былую неправоту. Да, они не смогли. Да, без помощи они не справились. И то, что Валар не требовали признать это вслух, ограничившись лишь тем, что Нельо предложил добровольно - не облегчало ситуации.
Так что радость от победы была изрядно омрачена.
Похоже, своим вопросом он попал больно - в то, что свербило Нельо. Тем лучше.
- Ты дал не повод - ты сделал именно это. Когда данное нами слово стало тебе жать - стал искать способа избежать ответственности за то, что дал его. Уйти. Избавиться. "Освободиться от клятвы", как ты выразился, а по сути - избежать ответственности за сказанное.

Карантир усмехнулся, преодолев желание пожать плечами - он бы пожалел.
- Ты путаешь тёплое с мягким, Нельо. Ответственность - это сдержать данное тобой слово, а не скулить, поджав хвост, "я не могу, мне так тяжело". Мы что, не знали, в чём клянёмся? В клятве не было слов "смерть", "горе", "до скончания мира"? Или, может, нас заставили её произнести? Нет, нет и нет. Значит, мы обязаны отвечать за те слова, которые сказали. Да, мы неправы, толку-то? Много меняет твоё "неправы"? Мы обязаны нести ответственность за свои слова и поступки. Не можешь - упади на свой меч и покончи с этим. Даже необязательно на суд к Намо идти, как я слышал - хотя нас, может, за шкирку притащат.
Он выдохнул, стараясь успокоить злость. Помолчал.
- А знаешь, Нельо - я понял, пожалуй, отчего я бешусь. Потому что считаю постыдным и позорным просить милости. Не можешь выполнять клятву, понял, что не в силах, кровь претит, вон как твоему Финдарато? - Карантир сильно осуждал кузена за слабодушие в Нарготронде. - Ладно, пусть. Может, и мне бы стало нестерпимо, если бы дошло до мечей, не знаю... тогда - не стало бы, сейчас - может быть. Но я искал бы гибели или хотя бы искупления; невыполнение слова - вина и что ещё хуже - подлость. Нельзя сделать подлость, жалобно сказать "я сожалею" и жить дальше. Невозможно.
Карантир дотянулся до кувшина с водой и принялся пить прямо из горла. Через несколько глотков отставил его.
- Да и с Валар у тебя то же самое. Или мы послали их к Морготу и ещё подальше - и тогда мы гордо подыхаем здесь и бьём лапками без надежды сбить масло. Или мы были неправы, когда послали их - и только так можно ползти и просить помощи и принимать её. Но тогда мы неправы стократ - перед ними, перед нашим народом, перед всеми, и эта вина тоже не может быть прощена вот так просто. Но нельзя считать себя правыми тогда и принимать помощь теперь.

На металл в голосе старшего Карантир только усмехнулся. Нет уж, либо спор на равных, либо приказ и подчинение, а давить авторитетом не стоило.
Но выслушал молча, не перебивая.
- Да, пойти и убить сотни - это тоже вид ответственности, - очень спокойно кивнул он. - Или быть убитым за это. Или то и другое сразу. Мы давали выбор тем, кто против нас, они могли избежать убийства. Упасть на свой меч - и это вид ответственности за сказанное, если иного выхода из тупика не видишь. Уйти из Белерианда и принять суд Намо, или остаться здесь духом и лишить себя возможности убивать. Это - тоже путь. Это - твоё действие, твой поступок. Знаешь, Нельо, мне случалось делать то, что я считал злом, с полным пониманием; но я делал, потому что считал это правильным в данных условиях. И я снова сделаю то, что считаю правильным. Правильное и доброе - это не синонимы. Скорее, наоборот. Я сам злой, Нельо, - с ухмылкой, - и не боюсь пачкать руки, если нужно. И если цена этому - стать орком, что ж, значит, я ошибался, но цену-то выплатить должен всё равно.
Карантир помог брату напиться.
- Можно и по-другому. Можно решить, что убивать снова я не хочу. Никогда. Никого. Ни в какой ситуации. И, значит, вынужден нарушить Клятву. И тогда надо брать добровольцев и идти сражаться у стен Ангбанда, чтобы забрать с собой так много врагов, как сможем, да и всё.  Только с теми, кто захочет сам. Это тоже честно.
Глаз он не отводил, смотрел прямо, твёрдо и немного устало.
- А вот что нечестно - так это просить освобождения, ничем не заслужив. Нечестно говорить "я устал от крови, поэтому помогите мне". Нечестно - сказать "я был неправ" и за это принять, как подачку, свободу от данного слова. Нечестно - ползти к Валар просить о помощи сейчас, считая, что мы были правы в своём мятеже тогда. Вот это всё - нечестно, брат.

Карантир был мрачнее обычного; за две недели окружения он похудел вдвое и стал похож на собственный скелет, оживлённый тёмной магией. Он винил себя и свой глупый порыв, вырвавший их так далеко вперёд, на север... в ловушку. Орки и дракон бежали перед ними - чтобы привести глупых остроухих в клещи.
Он проводил время среди воинов. Почти не спал и отдавал чуть не весь свой паёк. Каким-то непостижимым образом Мрачному удавалось зажигать сердца - его холодные слова "плохо? а завтра будет хуже" придавали уверенности. Будет хуже? значит, есть ещё куда. Значит, всё не так уж плохо.
Ночью отбили атаку с юга. Враги были всюду. Хорошо хоть, их не всех пока перебили. Надо было прорываться; на юг, но как? Замёрзший Гелион им не поможет, Арос наверняка замёрз тоже, да и в бывшем Дориате не найти приюта.
Проклятье.
Мрачный направился в шатёр старшего.
Нельо, судя по его лицу, не спал всю ночь.

Для Алассиэн эта война могла стать потрясением, но всё же не стала. Девушка многое знала, многое понимала, а от кошмаров и боли был надёжный щит - эстель и свет в сердце. Память о доме, о тепле материнских рук, о свете звёзд. Их было много таких - бросившихся с берега мирной жизни прямо в омут; и почти все удержались на плову.
Война становилась привычной и повседневной. Война не доблестная, торжествующая, шествующая с развёрнутыми знамёнами: такого не было ни в лагере Калакирии, ни здесь. Война грязная, лесная, болотная, по уши в канавах. Война ползком, между кочками и кустами, между серыми камнями и замшелыми пнями, в тыл вражьим отрядам. Война, в которой нужно было думать, а не убивать, смотреть, а не стрелять; в которой можно было стоять за спиной у орка и не убить его, чтобы не выдать себя - а иногда нужно было убить дюжину, просто чтобы вернуться живой. С донесением.

Вот как сейчас. Из их десятки осталась она одна, плащ стоял колом, примёрзнув к плечу - он висел только на одном плече, и девушку это устраивало. Надо было добраться вперёд, к эльфийскому лагерю. Просто добраться.
Её остановили дозорные, она потребовала проводить себя к командующему.
Выглядела Алассиэн впечатляюще: грязная и мокрая, края одежды обледенели, волосы скручены в грязный узел на затылке, за плечами - колчан с тремя стрелами и лук, лицо расцарапано и покрыто потёками, потрёпанный плащ свисал с левого плеча на бок.

Аралин узнал её и повёл сразу к Маэдросу, как она и настаивала.
- Мой лорд? - он откинул полог шатра и вошёл почти сразу вслед за Морьо. - Там разведчица; не наша, из летучих отрядов. Говорит, важное дело, просит проводить к тебе.

- По делу, - у Карантира всегда были идеи, что делать, он не тратил время зря, и ночью думал о многом; но появление Аралина заставило отложить разговор - сначала стоило выслушать эту разведчицу. Интересно, откуда она взялась? с того берега Сириона?! Далеко...
Аралин коротко кивнул, вышел и тут же приоткрыл полог перед Алассиэн. Та вошла спокойно, чуть задохнулась от тепла - промёрзнув за много дней, она ощутила воздух шатра как тёплый - и, стоя как можно прямее, низко склонила голову.
- Лорд Нельяфинвэ.
Голос был хрипловат - сел на холоде.
Аралин, не получив новых указаний, вышел, Карантир быстро оглядел девушку, но молчал, не влезая вперёд брата.
- Алассиэн, десятник из сотни Хэльдона, - доложила девушка, выпрямившись. - У нас было задание найти ваш лагерь и найти пути отхода. Я могу доложить?
Спокойно, чётко, по делу. Алассиэн совершенно не собиралась показывать здесь, сейчас, слабость. Сначала дело.

Наверное, в другое время Алассиэн была бы рада увидеть сына госпожи Нэрданель - но не сейчас. Сейчас она не могла чувствовать радости - только усталость и одуряющий холод.
Но упасть можно будет потом. И желательно - ненадолго.
Алассиэн бросила быстрый взгляд на Морьо - тот смотрел на неё с жадным вниманием. Не ради неё самой, конечно, а ради тех сведений, что могли быть важными. Девушка так же коротко кивнула ему и шагнула к разложенной на столе карте.
- Путей с юга нет, командующий; мы проверяли, но оттуда не вернулся никто. Значит, пройти нельзя. Я прошла через болота вдоль Ароса, - Алассиэн подошла ещё ближе и правой рукой указала на карте примерный район. - Если разрешишь, я покажу точнее, командующий. Там есть дозоры орков, но там трудно пройти, и они не ждут прорыва. Можно уйти в леса Региона, в бывшие земли Дориата; там проще укрыться. А можно пройти берегом Ароса к хребту Андрам, от Врат Сириона может прийти подмога. Я не знаю точно. Но путь там есть, а на восток не пробиться - оттуда идут подкрепления к тёмным.
Договорив, девушка замолчала, пытаясь украдкой отдышаться.

Злость в глазах Феанариона Алассиэн заметила; но в ней самой не было злости. Наверное, было слишком больно - и слишком стыдно. Она была командиром, это было первое её задание как десятника - и она потеряла всех, кого ей доверили. Последний из её воинов остался там, в болотах, прикрывать её уход. Кто-то один должен был остаться, и у неё было чуточку больше шансов доползти сюда, потому что Раумо стрела пробила колено.
Злости не было - только тупая боль в груди. Вполне физической природы.
Алассиэн сделала ещё два шага к карте и остановилась, не позволив себе опереться на стол.
- Вот здесь, - она видела, что карта подробная, и это было на руку, - болота. Тут более или менее удобная дорога, и здесь вас ждут, - Карантир коротко кивнул - в этом его эльдар уже убедились. - Здесь засады. Я прошла вот так, - она показала пунктиром. - Да, болота. Да, местами сугробы, а местами вода... вам по пояс будет.
Полутелере Алассиэн была ощутимо ниже среднего нолдо.
- Но пройти можно, даже с конями. Вот... - она очень осторожно, двигая по-прежнему только правой рукой, достала откуда-то из-под плаща сильно потрёпанную карту; пергамент был чем-то обработан, не пачкался, рисунок не "плыл". На нём были свежие пометки - Алассиэн отметила свой путь.
- Вот. Это если я не смогу показывать.
Карантир покосился на карту, сплюнул.
- Пройти можно. Мы потеряем часть раненных, но пройти можно, и ударить вот здесь, с тыла, - он быстро показал на карте, как. - Тогда вырвемся. И уходить... в Дориат или к Андраму - это уж как ты скажешь, но я бы уходил назад, на юг. Противно, но... нам нужно добраться до базовых частей, отдохнуть, разместить раненных.

На стул Алассиэн глянула коротко и качнула головой.
- Не нужно, лорд Нельяфинвэ. Я договорю, а потом мне нужно будет к лекарю, с твоего дозволения, - спокойно.

Карантир коротко и молча кивнул, пряча взгляд. Ему было нестерпимо стыдно за свои глупости.
А считал себя опытным командиром.
Позор.
Алассиэн упрямо сжала губы. Командующему заниматься бы войсками, а не ею, она сама разберётся. Сюда же добралась...
Так.
Она стала показывать уже на своей карте - здесь были обозначения, где сколько стоит вражеских отрядов. Немного, в общем - пробиться в самом деле было можно. Карантир слушал, прикидывая.
- Всё, лорд Нельяфинвэ, - Алассиэн оставила карту на столе и отступила на два шага. Карантир её состояния не замечал - он и своего бы не заметил.
- Нужно поднимать всех, брат. Пока день - пробиться легче, этим тварям по яркому солнцу тяжелее. Нужно выступать прямо сейчас.

Алассиэн снова склонила голову.
- Это мой долг, лорд Нельяфинвэ.
Карантир коротко кивнул.
- Я прослежу за сборами, брат. Два часа - это много, успеем всё, - говорил он резко, а взгляд был мрачным. Ему очень не нравилось, что Нельо вместо того, чтобы сейчас быть с воинами и ободрять их, тратит время и внимание на одну разведчицу. Важную и полезную, но всего одну, кем бы она ни была, хоть его невестой.
Алассиэн этого тоже не одобряла, но сил спорить у неё не оставалось; хватило их только на то, чтобы не повиснуть на Маэдросе.
- Я дойду, лорд Нельяфинвэ.

Шла она и правда сама, но уже еле передвигая ноги и останавливаясь, чтобы дышать; дышала неглубоко и очень осторожно.

Карантир хмуро смотрел вслед брату, но вышел почти сразу за ним. Отправился раздавать приказания: собираться, кормить всех, поить водой, класть раненных на телеги... И всем - готовиться к бою.
Ему приходилось вот так, по грязи и снегу, уводить беженцев Таргелиона, и он умел прорываться в таких условиях.

Лекари помогли Алассиэн избавиться от плаща. Под ним обнаружилась кожаная куртка, из которой слева, под грудью, торчала примотанная какой-то грязной тряпкой орочья стрела, вошедшая дюйма на два и обломленная ещё на столько же. В принципе, перевязано было грамотно - вынимать такой обломок без целителей было бы чистой воды безумием.
Нолдо-целитель молча принялся разматывать эту тряпку, когда-то бывшую шерстяной повязкой с головы. На слова командира он только коротко кивнул, продолжая свою работу.
Алассиэн же улыбнулась Маэдросу.
- Спасибо, - она протянула Феанорингу руку и осторожно пожала его пальцы. - Я рада видеть тебя.
Сейчас уже можно было держаться не так строго.

Старший целитель - вернее, целительница-ваниэ - выслушала Маэдроса молча и потом наклонила голову.
- Нам понадобятся подводы, лорд Нельяфинвэ; раненных нужно на чём-то везти. Лучше, если на санях, но мы можем приспособить полозья к любой телеге. Справимся, - она говорила так мягко и спокойно, будто беседу они вели в садах Лориэна, и даже чуть улыбалась. - Не тревожься, всё будет в порядке. Через два часа мы будем готовы.

Работали слаженно и чётко - все, кто мог двигаться. Карантир следил, чтобы у всех, кто мог держать оружие, оно было, а всех ослабевших прикрывали. Он же предупредил - сухо и жёстко - что останавливаться не станут, и те, кто упадут, останутся в снегу. Возможности помочь обессилевшим не будет.
Он знал, что поступит именно так, что бы ни говорил старший.
Впрочем, смотрели на него без всякого дружелюбия - кроме его собственных дружинников. И в некотором смысле его слова сплачивали эльдар.

Алассиэн опустила ресницы.
- Не за что. Я делала то, что должна была.
А жаловаться она уж точно не будет. Это стыдно. Только не лорду Нельяфинвэ.
К тому же говорить было слишком больно.

- Будь спокоен, лорд Нельяфинвэ, - ваниэ подала ему пряно пахнувший настой. - Вот, выпей. Тебе это необходимо. И спасибо за подводы.
Она неспешно кивнула и направилась вглубь лазарета, без всякой спешки - однако перемещалась достаточно быстро, и так же быстро раздавала короткие указания - хотя вообще целители понимали, что они должны делать, с одного взгляда.

Ваниэ посмотрела ему в глаза.
- Допивай, лорд Нельяфинвэ. Воды хватит на всех, и запасов тоже - если мы прорвёмся. А мы не прорвёмся, если у воинов не хватит сил, поэтому пей.

Собирались быстро, делили еду на всех, следя, чтобы никто не уступил лишний кусок другу. Карантир, подавая пример, съел свою порцию у костра, вместе с воинами.
Аралин нашёл Маэдроса, принёс ему немного сухарей, тёплой воды, кусок сыра и завалявшееся в его мешке яблоко, сморщенное, но хорошее.

Целители переносили раненных сами - по двое, двигаясь как можно быстрее. Отдохнут в пути, а воинам придётся сражаться, да и пробивать путь в сугробах - тоже.
Алассиэн погрузили на одну из подвод. Целитель осторожно уложил её, приподняв голову. Посмотрел на Маэдроса.
- Были бы мы в палатах исцеления - я бы сказал, что всё будет в порядке. Но в таком пути... холод, тряска. Воспаление лёгкого практически неизбежно, собственно, процесс уже идёт, она долго мёрзла. И долго не ела. Надеюсь, что сумею её удержать.