- Да, - что скрывать теперь. - И считал манипулятором. Считал, что ему нравится, чтобы ты - мы - были обязаны.
Куруфин не собирался ничего скрывать или оправдываться.
- Вот как жил, - тоскливо. - Паршиво жил, Нельо. Думал, что прав. И совершал всё новые злодеяния.
Он глянул на брата с выражением побитого пса.
- Не понимаю, - виновато. - Ты говори, что мне делать, я всё сделаю.

- Я понимал, что совершаю зло. И делал это сознательно. Считал себя вправе.
Отрубил совесть и не слушал её. Она вернулась...
Куруфин не знал, что говорить, не понимал, что происходит, чего хочет старший.
- Что начал? Я не понимаю, прости, - тоскливо и виновато.
Целитель закончил наконец с Келегормом и подошел к ним.
- Тебе сейчас нужно спать, - негромко вмешался он. Куруфин покорно кивнул и глянул на брата.

- Нет, - быстро ответил Куруфин. - Нет, нет!
Он не считал так и не мог бы сейчас. Но не знал, что делать.
На слова брата безвольно опустил голову. Не понимал и винил себя за это.
Целитель коснулся плеча Куруфина и помог ему лечь. Положил руку на лоб.
- Ты можешь пока остаться, лорд Маэдрос.
Он запел, помогая Куруфину немного расслабиться. Тот лежал, сжавшись, но постепенно мышцы ослабли, музыка касалась души, пытаясь ободрить и поддержать.
Это продолжалось долго, но наконец целитель замолчал и вытер лоб устало.

Прикосновение было таким осторожным - как к грязному и мерзкому. Хотя - почему "как".
Он послушно замолчал и вскоре спал.
Целитель поглядел на Маэдроса.
- Плохо, - негромко. - Тела исцелить нетрудно, но вот фэар... Я здесь для этого.
Он помолчал.
- Келегорм точно ушел в себя. Не дозваться, не оживить. Куруфин растерзан, измучен; ему понадобится твоя помощь, лорд Маэдрос. Ему понадобится опора, плечо, воля - взамен сломленной. Ты же слышал его.

Целитель помолчал.
- Ты знаешь, наверное, что на многих пленниках остаётся печать Ангбанда; на них - обоих - она сильна, потому что они впустили зло в душу. От этого можно исцелить того, кто ищет исцеления, так что - будем пытаться. Пока они здесь, я буду делать всё, что в моих силах; по-настоящему сильных целителей здесь больше нет. Когда можно будет перевезти их - я поговорю с Олорином или с кем-то из ваниар. Им нужно долгое лечение, а ещё - покой, а ещё - поддержка.
Он придвинул табуретку и сел.
- Можешь - помогай. Укрепить фэар, избавить от пут тьмы я могу - по крайней мере, начать. У них разные... поражения. Куруфин, как ты слышал, изводится виной и не видит возможности выхода. Ему нужно, наверное, именно это - убедить в том, что шанс искупить прошлое есть и не всё ещё потеряно. Может быть, даже суд не стоит откладывать, - он нахмурился, размышляя. - С Келегормом иное дело, не знаю, хуже или лучше. Он в апатии, безразличен ко всему, кроме, может быть, брата. Мне так показалось. Думаю, ему нужен отдых - и, между прочим, если я прав в предположении, то это как раз дело для Куруфина - поддержать брата.

- Ты любишь их, и такая любовь способна на многое, - кивнул целитель. -  Желающие и могущие осудить найдутся, и это справедливо, но важно и прощение, и помощь. А надежда есть всегда.
Он чуть улыбнулся.
- Ты напишешь лорду Эонвэ или мне сделать это? Впрочем, я не знаю, кто должен судить за злодеяния в этих землях. Пойми, я заговорил о суде не потому, что ищу возмездия, а потому, что приговор может помочь по крайней мере Куруфину и послужить... опорой.
Кивнул.
- Возможно. С одной оговоркой - он не должен чувствовать себя ответственным за состояние брата... не то только сильней изведется.

Целитель спокойно кивнул. Отрицать вину было бы смешно.
- Хорошо. Напиши. Всё равно ты, видимо, пошлёшь гонца с известиями об успехе вашей атаки? - он чуть улыбнулся. - Радуйся, лорд Маэдрос. Могло быть хуже. Они могли не вернуться вовсе, могли быть на другом руднике, с которого пленников вытащить не удалось... Я вижу промысел в том, что они выжили и сейчас получили свободу.
Он кивнул коротко.
- Это твои братья. Ты сам хорошо знаешь их и, наверное, сумеешь найти подход, я же сужу со стороны. Так что... пока они останутся здесь, под стражей, но ты сможешь прийти в любое время, когда пожелаешь.
Дверь отворилась, он замолчал, обернувшись; вошёл ваниа в такой же серой одежде, чуть поклонился.
- Принц Элурин? Мы закончили с освобождёнными пленниками; четверо вызывают сомнения.
Целитель вздохнул и кивнул коротко.
- Хорошо. Я приду сам. Они?..
- В южной комнате, принц.
- Хорошо. Спасибо, Вэондо, - говорили на странной смеси квенья и синдарина. - Я приду к вечеру. Как они восприняли изоляцию?
- Трое с пониманием. Четвёртый... без шума.
- Хорошо, - в третий раз повторил целитель.
Ваниа чуть поклонился и ушёл.

Элурин чуть улыбнулся и коснулся плеча Маэдроса.
- Так что - надейся. Может быть, всё ещё обернётся к лучшему.
Он кивнул, разрешая приходить; это уже дело самих братьев.
Отпустив Вэондо, Элурин снова обернулся к Маэдросу; тот казался потрясённым.
- Да, - просто ответил он на вопрос. - И тебе не за что извиняться, лорд Маэдрос.
Элурин улыбнулся и сразу будто помолодел.
- Отец о тебе рассказывал. Он очень уважает тебя.

- Никак.
Он помолчал.
- Да. Они это сделали. И, поверь, дорого заплатили... если бы не то безумие, они, может быть, не попали бы в плен.
Элурин прикрыл глаза, снова вспоминая детский ужас - даже не перед гибелью, они и не понимали тогда, что такое смерть, но от того, что квендо мог... в самом деле мог угрожать оружием, и тащить за волосы, и быть пропитанным тьмой.
- Не говори брату, - он открыл глаза. - Не сейчас.
Потом придётся, но сейчас Элурину совсем не хотелось, чтобы подопечный боялся его ещё сильнее. И не хотел слышать извинения.
Улыбнулся тепло.
- Иначе невозможно... - как о чём-то естественном и само собой разумеющемся проговорил Элурин. Помолчал. - Отцу я напишу. Да, вот что - он, наверное, сам всё расскажет Хуану, но лучше и ты попробуй с ним встретиться. Может, он поможет.

- Пожалуйста, - Элурин наклонил голову и встал. Провёл по лицу ладонью.
- Сейчас мне нужно идти; среди бежавших из плена всегда находятся те, кто несёт на себе печать Ангбанда, - с горечью проговорил он. - Нужно проверить и перепроверить; это тяжело заметить и ещё труднее исцелить.
Элурин понимал, что нужен везде, и здесь тоже; но не так остро. И всё-таки оправдывался, потому что понимал - ему хочется уйти из этой комнаты, какой бы неприятной ни была другая работа целителя.
- Я зайду вечером или утром... До встречи, - он повернулся и вышел, уже не задерживаясь. 
Келегорм спал. Куруфин тоже - свернулся в комок, скорчился, пряча голову в руках.

Маэдроса не тревожили. В комнату никто не заходил до вечера, когда принесли еду; потом зашла Алассиэн, уже вымытая, с аккуратно подровненными волосами. Они были короткие и еле прикрывали уши, придавая ей наивно-детский вид.
Она была серьёзна и задумчива. Молча села рядом с другом, посидела.
Ушла только утром, когда появился Элурин; раненные всё ещё спали.
Элурин и второй целитель обработали раны. У Куруфина обнаружились жуткие ожоги на обеих ладонях - остальные раны зажили, хотя тело и нуждалось в исцелении последствий: шрамов, неверно сросшихся костей, восстановлении зубов и ногтей...
Потом целители ушли, оставив еду и снадобья.
Вскоре Куруфин открыл глаза, резко сел, оглядываясь. Выдохнул, вспоминая, где он, и снова опустился на подушку.

Услышав голос брата, Куруфин сразу вспомнил, где находится. Отвёл глаза.
- Здравствуй, - тихо ответил он.
Почему Нельо был здесь? Чего хотел? Что будет?
Мысли расползались.
Он был голоден, но голода не ощущал - по крайней мере, не осознавал. Давно привык есть только тогда, когда давали еду и тем самым напоминали о необходимости.

- Есть? - он моргнул и посмотрел на стол.
- Да. Если можно. Спасибо.
Получив разрешение, Куруфин взял миску с кашей и принялся за еду; ел не спеша и не медля, будто выполняя рутинную работу. Действовать перебинтованными руками было неудобно, но с ложкой он справлялся.
На брата не смотрел.
Зачем Нельо сейчас здесь? Захочет - скажет.

Заговорить Куруфин не пытался, но, получив вопрос, тут же ответил:
- Ожоги.
Помолчал, не зная, нужно ли рассказывать подробнее, и добавил негромко:
- Это... Сильмариллы. Они жгли мне руки.
В голосе прозвучала всё та же безнадёжность.