Майтимо стиснул зубы. Тварь. Знал, куда бить...
- Потому что ты мой брат. И остаёшься им. И всегда будешь. Потому что ты дорог мне... Курво, то, что вы совершили - это зло, но кто сказал, что для вас всё потеряно?
Курво ведь именно так думал. Но это неправда, не должно быть правдой.
Он не знал, как сделать так, чтобы и брат поверил в это - тоже.

- Много. Но если ты сам это понимаешь, значит, сумеешь справиться со злом в самом себе.
Когда просыпается совесть, всё меняется. И ты уже не считаешь себя правым, и оправдать не можешь сотворённое тобой.
- Нет. Вот знаешь... я могу злиться, не понимать, но никогда не презирал себя и не презираю сейчас.
Не было этого. Майтимо задумчиво посмотрел на брата:
- Ты считал меня слабым? За это презирал?
Он спросил без вызова или возмущения: просто пытался понять, что двигало братом.
- Что делать? Я не мудрец, Курво... но мне кажется, нужно попытаться поверить в то, что можно идти дальше. Для начала.

Майтимо опустил глаза. От покорного тона брата хотелось волком выть.
- Да при чём тут благородство, Курво?
В голосе слышалось искреннее удивление.
- Это же...естественно: любить близких. А не презирать их, даже если они сделали что-то плохое.
Это - благородство?
- Я знаю, ты осуждал меня и не понимал. А я.. видимо, не сумел объяснить правильно.
А тогда казалось, что и не должен.
- Неправда. Есть. Конечно, ты можешь сразу похоронить себя, решив, что недостоин жизни. Наверное, это тоже путь. Только... на него ты всегда успеешь свернуть. Может быть, стоит попробовать что-то другое?

- Ты мой брат. А то, что мы не были близки, наверное, не только твоя вина. Не знаю, чего ты заслужил, но я не презираю тебя и не ненавижу. Это правда. И ты знаешь, что я не стал бы лгать, даже ради благих целей.
Ошибаться можно было, обманываться... но не лгать.
- А я был слишком уверен в своей правоте.
И продавил решение, в общем-то, силой. Мог хотя бы попытаться поговорить. Достучаться.
- А я не вправе судить. Думаю, что и ты не вправе. Никто, кроме того, кто нас всех создал. Не решай за него... А сделать... сейчас, для начала, принять то, что есть. То, что ты жив и не всё потеряно. Вы оба живы... И ему -Майтимо кивнул на Охотника, - нужна твоя помощь. Суд будет, я пока не знаю, когда, но... если ты раскаялся, то - признать это.
Он чувствовал себя странно: такое просто сказать самому себе. Другому - сложней, и слова кажутся надуманными и плоскими.

- Что могу? Любить брата? Не презирать? Не ненавидеть?
Майтимо очень осторожно коснулся плеча брата.
- Я не раз и не два ненавидел... и презирал тоже. Но ни ты, ни Турко никогда... я не могу и не хочу относиться к вам так. Я хочу верить в вас.
Это не так сложно. Сложней верить в себя, и тут он понимал Курво.
- Ошибаться и поступать дурно - это разные вещи. Брат, ты... словно решил для себя, что ты плох настолько, что это не изменить. Но это не так.
Так просто не бывает.
- Я готов помочь. И хочу. И помогу... Какая? Попытайся дозваться его... может, тебя он услышит.
Майтимо посмотрел на спящего.
- Он... давно так?

- Любого... Курво, я ведь знаю, что ты можешь быть совсем другим. Ты был другим... и сумеешь вернуться к себе, если захочешь.
Майтимо наклонился к брату. Руку не убрал, хотя его жест смутил и вызвал неловкость - за что? Он ничего такого не сказал и не сделал. Но убрать - напугать и обидеть.
- Я не добр... это ведь... естественно - то, что я так думаю и чувствую.
Это не милость была, и не требовало с его стороны никаких усилий.
Простить сделанное братьями он не мог, принять - тоже. Но не принят их самих, оттолкнуть...
- Содеянного не изменишь. Если бы мы так умели... было бы куда проще жить. Но если ты изменишь себя, то не станешь делать того, что делал.
Ничего нельзя изменить - в прошлом. Зато можно в будущем.
- Очнётся, я знаю. Я даже спрашивать не хочу, что вам пришлось пережить.

- Никто из нас не может сделать бывшее небывшим... Прежним ты не станешь. Мы все изменились и возврата к прошлому нет. Но ты станешь самим собой.
А не тем, во что почти превратился.
- Нет, Курво... я просто живу, как умею и чувствую, как умею. Великодушие тут не при чём.
Майтимо свободной рукой обнял брата.
- Знаешь... любят ведь не за что-то. А просто - потому что ты есть.
А Курво всё хотел логики... он всегда её хотел.
- И что? Кроме прошлого есть настоящее и будущее. Изменить нельзя, искупить - можно. А жить виной... неправильно и больно.
Он сам пытался. После возвращения. И знал, что это может привести к грани безумия, переступит которую куда проще, чем кажется.
- Нужно кому? Если считаешь, что нужно - расскажи. Если нет - я не стану спрашивать.

- Ты? Эльда. Который когда-то умудрился в себе что-то сломать и решить, что так правильно. Я не знаю, когда это случилось, видно, я не самый лучший брат, потому что пропустил что-то важное.
А вообще... никто, кроме тебя самого, не знает точно, кто ты и какой.
И в то же время очень трудно смотреть на себя со стороны и оценивать объективно.
- Не лучше. Просто мы разные, тут нельзя сравнивать. И я не уверен, что ты... тоже не умеешь просто любить.
Брат отрицал, кажется, всё хорошее, что в нём могло быть.
- Как? Раскаянием и делами. Я не знаю иного способа.
Майтимо было трудно советовать что-то: он ведь и сам сделал достаточно того, о чём жалел. И не знал, искупилось это или нет. Был ли он вообще вправе говорить что-то? Но отчаянно хотелось помочь брату.
- Дела найдутся. Когда ты поправишься, встанешь на ноги... после суда.
Главное, чтобы изменилось что-внутри. Чтобы страх перед виной стал даже не желанием - решением её искупить.
- Значит, расскажешь, когда сочтёшь нужным.
Майтимо знал, как мучительны бывают воспоминания. Иногда необходимо поделиться ими с кем-то, но настаивать он не хотел.

- Всегда ли, Курво?
Трудно было в это поверить. Да и не хотелось.
- Ничего я не лучший... -Майтимо покачал головой. Был бы лучшим, всё могло быть иначе...- Не наговаривай на себя, брат. Все умеют. Это... просто.
Он обнимал брата за плечи. Никогда они не были так откровенны друг с другом... И никогда в голосе Курво не было такой искренности. Неужели для этого должно было произойти - такое?!
- Я знаю. Вижу. Верю.
Поверят ли другие? Должны. Майтимо очень на это надеялся.
- Зачем сейчас? Ты... уверен?
Он хотел было возразить, но вспомнил, как сам рвался подняться как можно скорей и как болезненно относился к попыткам удержать себя в постели.

- Я ведь тебя помню.- улыбнулся Майтимо.
Они все были другими... светлей, чище. Наверное, лучше. Хотя он не жалел о том, что ушёл.
И опять это покорное "как скажешь..." Как же это не похоже на Куруфинвэ: язвительного, даже ехидного, всегда имеющего ответ на всё и привыкшим оставлять за собой последнее слово.
- Ты ранен. И не только телом, брат. А сейчас нет необходимости ни вставать, ни работать.
Майтимо услышал тон брата. Работать на эту тварь... мерзко и стыдно. Само по себе хуже любой пытки. Но разве был выход?

Майтимо почувствовал бессильно отчаяние. Он не знал, как вывести брата из этого оцепенения. Возможно, нужно время... но хотелось сделать что-то прямо сейчас.
Самое трудное - это когда ничего не можешь сделать...

Прошло десять дней. Ничего особенно не менялось: Майтимо занимался делами лагеря, много времени проводил у братьев. Турко по-прежнему находился в своём оцепенении, Курво... начал вставать, но моральное его состояние оставалось прежним.
Старший феанарион как раз в очередной раз выходил из лазарета, когда ему сообщили о приезде Морьо.
Разумеется, он поспешил навстречу брату - к воротам.

Вид у Морьо был... явно мчался чуть ли не всю дорогу. А может и всю... с него станется.
- Да. Это правда. Они здесь, в лазарете.
Майтимо подождал, пока брат подойдёт ближе, улыбнулся ему.
- Идём ко мне... я скажу, чтобы принесли поесть. И всё тебе расскажу. Или сначала хочешь вымыться и переодеться с дороги?

- Оба. Да, здесь.
Он повёл брата внутрь крепости, в свои покои.
- Мне кажется, ты вполне можешь есть и слушать, Морьо. Я всё тебе расскажу, не переживай.
Скрывать он ничего не собирался, разумеется.
Обернулся на голос..
- Хуан! Рад тебя видеть!
Действительно - очень рад.
- Хорошо, спасибо тебе.... потом зайдёшь?

Майтимо кивнул майа. Хорошо, что он приехал.
Они вошли в комнату, где жил старший феанарион. Обстановка была не то, чтобы роскошная, но камин и два кресла имелись. На одно из них он коротко кивнул брату.
- Может быть... но я рад ему.
Хуан мог помочь... наверное. Очень хотелось бы верить в это.
- Мы... ты знаешь, что мы освободили рудники на севере... Было непросто, но всё получилось. Неважно сейчас... Все уже были ту - и пленные, и войско... и... выяснилось, что среди спасённых были Турко и Курво. Их узнали... и сказали мне.
Майтимо прошёлся по комнате, затем налил себе и брату вина. Протянул кубок Морьо, сел сам.