Конечно, они не тратили все запасы воды, но всё-таки пополнить стоило - никто не мог знать, когда они в следующий раз окажутся у берега.
После наполнения бочек озерцо, казалось, немного обмелело - видимо, наполнялось оно не так уж быстро, так что решили не купаться, а ограничиться мытьём, а потом стиркой, но и это оказалось наслаждением; Финроду нечасто приходилось отмываться с таким удовольствием - кажется, дважды в жизни. Диору - и вовсе никогда.
Распустив мокрые и наконец-то промытые от соли волосы, Финрод уселся на траве рядом с кузеном. Он устал, но спать не хотелось, хотя день клонился к вечеру.
Диор и оба нарготрондца тоже ощущали странную бодрость в теле после мытья и отдыха, так что вернулись к ставшим уже привычными поединкам на мечах. Финрод наблюдал с интересом.

Своего неумения Диор не слишком стеснялся - да, до эльфов ему было далеко и в скорости, и в гибкости, и в опыте, хотя он был сильнее их. На самом деле, меч попросту не был его оружием, но сейчас был случай научиться этому искусству получше, так почему бы и нет? Мечное дело уважали, и Диор научился этому отношению у отца.
Отойдя в сторону после поражения, он наблюдал за обоими нарготрондцами, когда заметил взгляд Феаноринга - острый, внимательный, цепкий. Диор помнил, что тот ни разу не присоединялся к ним на "Вингилоте", да и сейчас Маэдрос, хоть и хотел бы - это было заметно - молчал. Потрясающее упрямство.
Тогда, на корабле, помогать Феанорингу не хотелось, но сейчас, после целого дня на твёрдой земле, настроение было хорошим, а стесняться Диор не привык; он делал то, что считал нужным, и ничего не было в этом дурного.
- Лорд Маэдрос? - он подошёл ближе, чтобы не отвлекать бойцов разговором. - Я слышал о тебе как о лучшем мечнике Белерианда. Не окажешь ли мне честь? Хотя я не лучший соперник для тебя.

Диор улыбнулся в ответ.
- Благодарю, но похвала не заслужена. Хотя ты прав, опыта мне не хватает, да я и не стремился наработать его по-настоящему; в бою я полагаюсь не на меч, - теперь уже не было так важно держать в тайне свои умения. Теперь о многом можно было говорить.
Учился больше тому бою, который был привычен его народу, да и ему подошёл, как выяснилось, больше; меч оставался только знаком статуса, но королевский меч Дориата Диор не взял с собой, оставил сыну. У него на поясе висел сейчас меч отца - Маэдрос легко мог бы узнать его, хотя бы по восьмиконечной звезде на яблоке или весьма знакомым рунам на лезвии. Надо сказать, об этом Диор не подумал, хотя и знал историю клинка.
Место для поединка выбрал Маэдрос, и выбрал удачно - знаний и опыта Диора вполне хватало, чтобы оценить. Он отсалютовал в ответ.
- И я готов, - и сделал первый выпад, пока осторожно прощупывая соперника и не спеша переходить в атаку.
Как ни странно, с Маэдросом Диор держался куда лучше, чем с нарготрондцами, увереннее отбивал удары и быстрее реагировал.

Диор чуть-чуть улыбнулся.
- В дальнем бою - лук, а в ближнем - секира; это оружие моего народа.
Нет, конечно, среди синдар были мечники, но не так уж много. Замысловатое гномье оружие понравилось им куда больше, и эти топоры были смертоноснее клинков.
Реакции на меч он не заметил, да и не думал о своём мече сейчас, так что всё мелькнуло и прошло бесследно, начался бой.
Если бы Диор успевал осмыслять происходящее, он понял бы, почему ему легче сражаться с Феанорингом, но времени думать о пустяках не было - только об ударах, защитах и прыжках. И если в других поединках он часто полагался на силу и рубящие удары, то с Маэдросом не выходило - тот был не слабее. Часто Диор даже не успевал понять, что делает противник - в настоящем поединке он давно был бы мёртв.
Хотя настоящий поединок был бы в других условиях, если был бы.
Наконец Феанорингу удалось выбить у него меч, и Диор остановился, пытаясь отдышаться.
- Славный бой, - наклонился подобрать. - Ты и правда великолепен. Спасибо.

Что бы Диор не думал о личности Маэдроса, он не мог не восхититься отточенным мастерством - тем более что с детства знал историю старшего сына Феанора и то, как и почему он достиг таких высот.
А что он думал о самом Феаноринге сейчас, Диор не вполне понимал. В нем было много хорошего, и если бы они встретились иначе - могли бы уже стать друзьями; а так... Трудно было забыть о том темном, что таилось в Маэдросе.
Сделав несколько глотков из протянутой фляги, Диор поблагодарил и вернул ее и обернулся снова к сопернику.
- Да, отец, - кивнул он. - Он любил бой на мечах, считая его высшим боевым искусством.
Хотя от искусства до реального боя так бесконечно далеко.

- Или наоборот - лучше мы умеем то, что нам больше по душе, - усмехнулся Диор. Когда-то в детстве его потряс рассказ о мужестве князя Дор-Ломина и о великом бое с орками - тогда-то он и захотел научиться сражаться секирой. Забавно, что его племянник признавал только меч...
- Я не... - начал было Диор, но оборвал себя и покачал головой. - Хотя нет, знаю, пожалуй.
Он быстро оглядел Маэдроса и чуть-чуть улыбнулся.
- Ты вовсю используешь одно из своих преимуществ - меч в левой руке; такие удары, с таких направлений, неожиданны, и отбивать их труднее - обычно. А меня тренировал отец, - Диор говорил без всякой насмешки, просто поясняя. - Он ведь тоже... держал меч в левой. Кажется, тело помнит подобные удары куда лучше.
Как выяснилось, так. Всё же память мышц надёжнее даже осознанной памяти - особенно в бою.

Диор кивнул, соглашаясь. Пожалуй, да - одно цепляется за другое, к чему-то душа лежит, и ты совершенствуешься, и получаешь всё больше удовольствия...
А другое учишь поневоле, потому, что нужно. И это труднее.
- Пользу нужно извлекать из всего, - усмехнулся он, соглашаясь с Маэдросом. Так его учили. Из левой руки. Из маленького роста. Из высокого роста. Из силы. Из ловкости. Из солнца, ветра, почвы, особенностей оружия и доспехов... всё, абсолютно всё может быть важным. Бой - это не заученные движения, бой - это выучка плюс разум.
- Да, - в голосе прозвучала скрытая гордость за отца. - Великим воином и великим героем.
Хотя самым важным было другое... отец был таким человеком, от которого волнами шёл свет. Но об этом нельзя было сказать вслух.
- Когда-то за его голову была назначена награда выше, чем за любого из нас, - негромко проговорил Финрод, вспоминая. - Немудрено... если бы не партизане Дортониона, нам бы куда труднее пришлось в Браголлах.
А уж сражаться в одиночку против орд врага... Он никогда не понимал, какая сила духа нужна для подобного. Не представлял себе всей меры.

- Он, - Диор чуть усмехнулся. - Впрочем, в Дориате меня учили тому же самому.
Только немного иначе, но, в сущности, идеи были схожи. Разве что в Дориате он больше учился командованию, чем собственно бою, и полагал это более важным.
В голосе Феаноринга явно звучало уважение, и Диора это устраивало; тот мог не уважать его самого, пожалуйста, это бы не задело, но родители - иное дело.
А вопрос оказался неожиданным. Диор поднял брови, задумавшись. Как рассказать? Что вопрос был искренним, без желания поддеть, он прекрасно понимал, и потому не собирался молчать, но всё-таки...
Финрод тоже молчал - вопрос был задан не ему.
- Думаю, ты о нём много слышал, - наконец ответил он. - Вот... каким нужно быть, чтобы прожить - вот так? Чтобы изменить законы мира, все нормы и рамки? Любящим. Благородным. Светлым. Мудрым. Сильным. Цельным... Очень цельным. Строгим. Я много могу сказать, но это не то, что ты хочешь услышать, ведь правда? Ты ждёшь другого рассказа.
Более... личного, что ли. Более ощутимого, чем песни менестрелей.

- Я знаю. А если не можешь выиграть бой - в него лучше вообще не ввязываться, если есть другие возможности.
Разве что вот так, для обучения, для развития навыков.
Диор удивлённо вскинул брови, чуть тряхнул головой.
- Нет, я не о том, - при чём тут "правда". - Тебе не описание нужно, а рассказ. Это другое.
Но что он мог бы рассказать? Что не звучало бы очень личным и в то же время передавало бы хоть часть воспоминаний об отце?
- Буквально - цельность души, - пояснил он. - Мы живём в искажённом мире, и в каждом из нас есть какая-то червоточина, изъян, трещина... хоть одна, но найдётся. В нём... в них обоих - как будто бы не было вовсе. Кажется, такими были люди до... встречи с Тьмой.
Финрод коротко кивнул на последних словах - Диор заметил это, но ни о чём не стал сейчас спрашивать.

- Всё нужно делать с уверенностью, что сумеешь, или хотя бы с надеждой на это.
Бой - просто частный случай.
Диор кивнул задумчиво.
- Вот как. Тогда я попытаюсь, хотя это и нелегко. Он действительно был... удивительным. Ни на кого не похожим.
Или, по крайней мере, он не встречал других таких. Разных встречал - но похожего на отца... никого.
- Может быть, дело в том, что в таких испытаниях и становятся цельными? - он говорил осторожно, боясь ошибиться в слове или мысли. - Потому и прошёл, что стал таким...

В ответ Диор кивнул.
- Может быть, когда-нибудь получится.
Всё же ему трудно было говорить о личном с этим эльфом. Об очень личном.
Он посмотрел на Маэдроса задумчиво.
- Знаешь, лорд Маэдрос, я полагаю, что и то, и другое. Каждый из нас рождается цельным, но эта цельность - дарованная. Кто-то - единицы - могут сохранить её на всю жизнь, но большинство всё же нет. Мы проигрываем искажению, нашим слабостям, и появляются червоточины, трещинки... А в испытаниях они могут увеличиться, могут появиться новые - а может быть обретена новая цельность, уже выстраданная; но и за неё, как за дарованную, нужно бороться постоянно, каждый день, каждый миг, каждый вздох, до самой смерти, только ты уже знаешь, как легко утратить и как тяжело получить... и дорожишь ею. Сохраняешь - или почти сохраняешь, не давая червоточинкам разрастись.
Солнце садилось, и становилось прохладно. Пора было возвращаться на корабль.

- Возвращаемся, - все наконец собрались, оделись, натянули ставшие непривычными сапоги и напоследок напились воды. Ужин ждал на корабле - здесь поймать его не представлялось возможным, и Финрод попрощался со слабой надеждой наконец-то поесть не рыбы.
На корабль вернулись без происшествий, подняли лодку - задерживаться на островке не было смысла. От луны на небе оставался лишь тонкий острый полумесяц, но эльфам темнота не помеха, им довольно звёзд, так что решили отчаливать сразу же; после целого дня отдыха можно было и поработать.
Так что сообща довольно быстро вывели корабль, развернули паруса и поймали ветер.
Утро началось с того, что стоявший ночью у штурвала фалмаро материализовался на пороге спальной каюты.
- А вы знаете, что эти яйца, которые вы принесли, гремят? - сообщил он вместо доброго утра. - Кажется, из них собирается что-то вылупится и ломает скорлупу.

Остальные всё же спали, и от голоса просыпались, встряхивали головами, прогоняя сон, и садились в гамаках. Благо, здесь было спокойно, и военная привычка просыпаться от побудки и вскакивать выключилась и спокойно дремала до худших времён.
Вопрос не подразумевал ответа, так что фалмаро промолчал и ушёл наверх, а вместо него ответил Финрод:
- Полагаю, их что-то пробудило. Не спрашивай, что именно, я не знаю, Маэдрос, - он спрыгнул на пол, быстро натянул рубаху и переплёл косу. Иначе его уже давно отросшие волосы мешали и разлетались от ветра.
Все вместе - любопытство пересилило любой сон - они выбрались на предрассветную палубу. На одном из яиц уже и правда треснула скорлупа, и существо внутри, кажется, трудилось над расширением надлома. Финрод присел на корточки рядом с яйцом и положил на скорлупу ладонь, остальные собрались вокруг.
- Ещё вот это шумит, - Диор указал на соседнее яйцо. В этот момент первый вылупляющийся сумел отколоть большой кусок скорлупы, больше напоминавшей по толщине грубый глиняный горшок, и высунул в образовавшийся пролом морду, похожую на морду крокодила или змеи, но более... необычную. И глаза казались умными и живыми - похожими на сгустки живого золота. Финрод ахнул, но руку от скорлупы не убрал, а существо вытащило лапку с когтями и продолжало обламывать скорлупу.
- Привет, малыш, - Финрод смотрел очень внимательно.

Весёлый вопрос Финрод оставил без ответа, только улыбнулся - мол, тебе самому виднее.
Зверёк деловито разламывал скорлупу довольно когтистой, хоть и маленькой лапой, но, услышав слова Финрода, тут же повернул голову и посмотрел на него. Финрод отнял руку от скорлупы и очень осторожно погладил малыша по голове и шее - чешуя была приятная на ощупь и тёплая. Тот закрыл глаза, пискнул что-то и вытянул шею, явно требуя, чтобы его гладили дальше. Финрод рассмеялся негромко.
- Выбирайся же совсем, - и убрал руку, чтобы не мешать зверьку. Тот, не теряя времени, выбрался полностью. Длиной он был фута два с половиной, приятного золотистого цвета с серыми разводами, и выглядел как толстая змея с четырьмя когтистыми лапами, только много изящнее и грациознее. Новорожденный снова вытянул морду и ткнулся в ладонь Финроду. Тот только смотрел, оторопев.
- Странно... - Финрод поглаживал зверька, но смотрел настороженно. - Он очень дружелюбен, но выглядит как... - он посмотрел на Маэдроса.