Известие о "гостях" король Гондолина получил сразу же, как только это было возможно, и сказать, что оно прозвучало громом среди ясного неба, было не сказать ничего. Он был потрясен и обескуражен. Вдова Фингона, при всем уважении к ней, не смогла бы найти сюда дорогу самостоятельно. Возникает вопрос: а зачем она вообще ее искала?! Да, Тургон был последним родственником ее мужа. После трагической гибели Эрейниона, о которой вести уже сюда доходили, они с Идриль вообще оставались последними из их большой семьи. Но трудно было предположить, что в столь нелегкое время, потеряв мужа и единственного сына, эльфийка из Дориата решит навестить родичей, которых и не видела никогда в жизни.
Лорд Эгалмот считался погибшим, и его возвращение... должно было бы, вне всякого сомнения, обрадовать, если бы не одно "но". Точнее, вопросов к старому другу было более, чем достаточно. Уже одно его сообщение, что ему нужно было срочно поговорить с королем... Тургон терялся в догадках. Он еще мог понять - лично. Но срочно?!
Почему эти двое пришли вместе?
Почему?
Даже обнаружив неожиданный подарочек в лице Тьелпе, Нолофинвион удивился меньше. Теперь же...
Гондолин всегда принимал беглых. Однако никто из них не приходил в город сам. Иными словами, гондолинцы до сих пор в плен не попадали, а значит, и не возвращались. Не попадали, потому что не покидали город. Из соображений строгой безопасности. Приняв решение выйти на битву, Тургон отдавал себе отчет, чем это может быть чревато. Отдавал, но, видимо, не в полной мере. Не хотелось думать плохо. И он не позволил себе, запретил думать плохо до тех пор, пока не узнает правду. И однако сердце похолодело от одной только мысли, что тайна Города могла перестать быть тайной. Или уже перестала... Нет! Никаких выводов ДО разговора!
А Эгалмот мог ведь быть и не одним таким...
Отгоняя от себя нерадостные мысли, Тургон первое, что сделал, приказал послать разведчиков и тщательно изучить, не шел ли за гостями кто-то. Даже если и успел уже уйти, следы могли и остаться. Неприятно. Тревожно.
И очень трудно было дождаться, пока пришедшие доберутся до дворца, а пройти им предстояло немало... Наверное, стоило бы дать уставшим путникам отдохнуть. Возможно, им требовалась помощь целителей. Однако еще там, у Первых врат Гондолина лорд Эгалмот просил о срочной встрече с королем. И Тургон принял решение сначала принять гостей, а потом уже предлагать им все, что им будет нужно.
Была мысль собрать Совет - времени на это бы хватило, тем более, что все равно придется. Однако Тургон предпочитал предлагать совету для обсуждения вопросы, по которым и сам он был уже к тому моменту готов что-то сказать. Поэтому разумно было бы с этим повременить. Да и вообще, информацию пока следовало бы придержать. От всех. Абсолютно от всех. И при желании в Гондолине этого можно было легко добиться.
Итак, Тургон с нетерпением ждал гостей, решив принять их в малой гостиной. Там было достаточно камерно для небольшого круга лиц и достаточно просторно и солидно, чтобы придать встрече ну пусть не совсем официальный, но пусть полуофициальный характер. Все же король не знал ее цели, а потому не мог предполагать и последствия. Нападения он не ожидал, хотя внутренне был готов ко всему. Стол по его приказу сдвинули к окну таким образом, чтобы он оказался придвинутым к стене, а два стула располагались в противоположной от его собственного части.
Он садился, вставал, нетерпеливо ходил по комнате, пока не доложили о том, что гости прибыли. При их появлении, Тургон поднялся с места под предлогом приветствия королевы, однако подходить не спешил.
- Вы искали встречи со мной, притом срочной, - сразу же перешел он к делу. - Я готов вас выслушать. Если вы, конечно, будете в силах говорить. Мы не были знакомы раньше, к сожалению, - кивнул он Эланор и пригласил присесть. - Прошу вас, располагайтесь. И я слушаю.

Путники были уставшими, если не сказать измученными. Для их же блага было немедленно отправить их отдыхать, но они сами просили о срочной встрече. Король старался быть сдержанно-вежливым, стараясь охватить пришедших несколькими внимательными взглядами и не рассматривать гостей в упор. Мысли крутились в голове самые разные, начиная от того, что он неожиданно (и совсем не к месту) попытался представить себе, какой эта женщина была, когда брат только познакомился с ней. Что именно привлекло его? Каким вырос их сын? Впрочем, какая уже была разница, каким он вырос?! Уберечь его все равно не смогли. И хотя Тургон и понимал, что от него это совершенно никак не зависело, после смерти Фингона, он считал и себя тоже частично виновным в том, что произошло с Эрейнионом. Надо было сразу после поражения пригласить их с матерью в Гондолин...
Вторая, пришедшая очень некстати мысль, была о том, что видеть лицо Эгалмота снова здесь было странным. Потеря... Да, она была ощутимой. И теперь Тургон был вынужден бороться с естественным желанием броситься к другу и просто его обнять, все еще не веря глазам. Однако так сделать было нельзя, и от этого было почему-то очень неприятно. И хуже всего было то, что Эгалмот прекрасно все понимал и не сделал ни одного лишнего шага в его сторону.
А потом они заговорили.

- Нелегкие времена привели нас к знакомству, сестра, - откликнулся король несколько обтекаемо, но очень искренне, при этом глядя прямо в лицо, совершенно открыто. - Однако я ему рад.

Приветствие Эгалмота неожиданно прозвучало как издевательство, хотя было вполне обычным и в любой ситуации никого бы не удивило, но теперь... Хотя лорд мог попасть в плен раньше и не знать, чем окончилась та битва, Нирнаэт Арноэдиад...
"...я был отпущен Моринготто, чтобы принести в Гондолин вести".
"...я согласился".
Каждое слово падало ударом молота по наковальне. Огромного молота. В пустой кузнице, где звуки разносились вокруг, многократно усиливаясь.
Тургон слушал молча, стараясь ничем не выдать ни одной эмоции, из тех, что испытывал. И только бледнел. И глаза, которые он усилием воли заставил себя не отвести, темнели с каждым словом. Надежда умирала. Рождалось... Король страстно желал, чтобы оно не родилось.
"...я прошёл через Ограждённое Королевство".
С какой бы стати тебе туда идти?! И с чего бы Тинголу принимать у себя нолдо, бежавшего из плена?! К тому же еще и не бежавшего... С чего бы?! И Эланор... Она ведь, кажется, была из Дориата...
"...донести вести, что чернее ночи".
"Город!" - промелькнуло в голове. Других подозрений просто не возникло. Моринготто потому не следил за гостями, что он ЗНАЕТ, где искать Гондолин. Уже знает. Все кончено. Все было зря. И...
Потрясенный до глубины души, Тургон шагнул к своему стулу и сжал спинку так, словно пытался ее отломить.
Почему-то ни на миг не возникло мысли, что Эгалмот может лгать. Трудно было сказать, почему, и нельзя было вот так сразу поверить. Стоило проявить осторожность, опыт у них имелся достаточный. И все же поверить в предавшего его Эгалмота было еще труднее, чем в Эгалмота, отпущенного Моринготто с каким-то посланием в Тайный город. Их что всех, внезапное слабоумие настигло?! И он еще утверждает, что не было никаких чар?!
Эгалмот прожил в Гондолине столько же почти, сколько и сам король. Он был умным и опытным. Он НЕ ХУЖЕ Тургона все понимал. Он принял меры и учел... И это было еще страшнее почему-то.
- Что именно мне велел передать Моринготто? - с трудом выталкивая слова, сухим непривычным голосом поинтересовался нолофинвион, то ли бессознательно пытаясь помочь, то ли стремясь поскорее перейти к главному. Он едва заставил себя это выговорить. "...велел передать...". Даже произносить было противно. И слышать. Как можно было это исполнять?! Стул взвыл бы уже, если бы мог, но Тургон не замечал ничего вокруг, на мгновение забыв даже о присутствующей при всем королеве.

Поскольку король думал совсем о другом, в первые мгновения он не сразу и понял, о чем речь. Имена прозвучали, Эгалмот с невероятными усилиями продолжил говорить.
Один удар сердца. Два. Три...
Гондолин не при чем...
"я видел..."
"в Ангамандо..."
"живыми..."
Сознание отказывалось принимать. Он ошибся. Услышал что-то не то. Эгалмот все выдумал.
Эланор... Она была здесь не случайно!
Два письма легли на стол.
Спинка стула не выдержала и хрустнула. Тургон отломил ее и с глухим стоном с силой бросил в сторону. Обломок ударился о стену и упал на пол. По руке короля потекла струйка крови, но он этого даже не заметил. Он смотрел на лежащие на столе письма и понимал, что все правда.
ПРАВДА!
Его брат и племянник были не в Мандосе. Все это время они провели в застенках Моринготто...
Как больно. Как страшно. И... ему никогда не достанет сил, чтобы посмотреть Эланор в лицо, ведь невозможно было подумать, что все это время испытывала она.
Он никогда не прикоснется к этим письмам.
Он был обязан их прочитать.
И судя по всему, не только прочитать...
Очень сильно хотелось малодушно спросить, что в них было написано, но это было жестокостью по отношению к остальным. И трусостью по отношению к себе.
Скрипнув зубами, Тургон шагнул к столу и протянул руку к записке брата. Каждая руна была знакомой до боли. От них словно бы пахнуло... детством. Прожитой жизнью. Братом. Которого он потерял, оплакал и снова обрел сейчас, но... лучше бы он был мертв! Нолофинвион забыл как дышать, подумав, что брату "повезло" в миллион раз меньше, чем кузену, потому что оказаться в Ангамандо было ужасно, но оказаться там вместе с тем, кто был тебе дороже жизни...
Король не глядя опустился на искореженный им же стул и не выпуская из рук записки, потянулся ко второму письму, нечаянно окрасив его кровью. Развернул, чувствуя желание отбросить его в сторону и долго топтать ногами.
Ничего оригинального. Переговоры. Переговоры...
Он слишком хорошо помнил, чем закончились переговоры с кузенами. Усмешка судьбы...
Еще несколько мгновений Тургон сидел молча, пытаясь осознать и справиться. Всегда и везде сохранявший прямую осанку, король вмиг сгорбился и взгляд стал пустым, почти безжизненным. Хотелось опуститься на колени, закрыть лицо руками и рыдать, так же, как он делал это над телом отца. Было нельзя.
Хотелось разнести в этой комнате все к балрогам. Сломать, уничтожить. Выпустить наружу всю боль, которая сейчас съедала изнутри. Тоже было нельзя.
Даже молчать далее было нельзя.
Поэтому Тургон заставил себя поднять голову, сфокусировать взгляд на Эгалмоте - не Эланор, нет! - и спросить, облизывая пересохшие вмиг губы:
- Ты... видел его? Их...
Глупо было спрашивать, как они. Но - хоть слово! Единственное. Надежду.
Король знал, что надежды не будет. Но хоть на одно маленькое мгновение! Ну пожалуйста, разве он так много хотел?!

Если бы в комнате была охрана, она бы несомненно среагировала на резкое движение. Королю было в тот момент все равно. Если честно, он не заметил бы, наверное, даже если бы оба собеседника вообще покинули комнату, оставив его одного. Он почувствовал только прикосновения, никак на них не отреагировав, но и не пытаясь их отвергнуть. Капля поддержки была не менее ценна, чем капля воды под палящим зноем - защитить и спасти она не могла, но все же была очень необходима.
Голос Эгалмота медленно выводил Тургона из оцепенения. Он не понимал, почему эти двое оказались теперь тут, совсем рядом с ним. Не помнил, как они подошли, но это было сейчас не самое важное. Слова, которые он услышал, были страшными, но король понимал, что придется услышать еще более страшные вещи. Теперь - придется.
- Заложники, разумеется... - пробормотал Тургон, и несмотря на все его состояние, улыбка промелькнула на его губах. Злая, ироничная и очень горькая. Все было слишком понятно, для того, чтобы говорить это вслух.
Несколько мгновений король не двигался с места, потом поднялся на ноги.
- Мне бы очень хотелось тебе не поверить. И я лихорадочно ищу вопрос, на который ты не сможешь ответить, и это позволит мне усомниться... Но я его не нахожу. Вам нужно отдохнуть с дороги. Все необходимое уже ждет вас, целителей я тоже вызвал, если потребуются. Вас проводят. Отдыхайте! Теперь спешить вам больше некуда, поговорим потом.

Тургон распорядился, чтобы известия о происходящем по-прежнему пока оставались глубокой тайной. Еще недолго, потому что он прекрасно понимал, что вопрос такого уровня будет решаться на Совете, и заседание это будет нелегким. нужно будет рассказать обо всем Идриль, и это будет едва ли не сложнее. Одной из главных причин режима строжайшей секретности было именно это - король не был готов разговаривать сейчас именно с дочерью. Он доверял ей безгранично, уважал ее мнение, обращался за советами. Однако именно сейчас не был уверен, что сможет держать себя в руках, рассказывая ей про все, потому что при одной только мысли о том, что Моринготто мог бы шантажировать его жизнью дочери... Если Фингон еще не сошел с ума, это было просто чудом. За себя в такой ситуации король Гондолина бы не поручился.
Итак, пришедшими занимались целители, потом они будут отдыхать. И Тургон не видел никакой срочности в том, чтобы тревожить их раньше, чем они придут в себя. Пусть отдыхают. Ему самому требовалось это время - собраться с мыслями и вернуть себе контроль над ситуацией настолько, чтобы не крушить мебель. Некоторое время Тургон провел в одиночестве в своем кабинете, молчаливо глядя на Город из окна башни и впервые в жизни не видя ничего. Ни его красоты, ни летящей ввысь архитектуры, ни словно светящегося изнутри светлого камня. За окном словно бы была пустота. Черная безжизненная пустыня и вдалеке виднелись очертания Ангамандо. Так тошно не было даже после разгрома и возвращения с проигранной войны. Терять близких было невыносимо больно. Но знать, что они где-то ужасно страдают, было стократ хуже.
Время шло. Одиночество начинало быть гнетущим и тягостным, но при этом король понимал, что не в состоянии сейчас думать о чем-то, кроме произошедшего. Говорить с кем-то, ловить сочувственные взгляды. Не сейчас! Он еще был не готов.
И неожиданно он вспомнил о том единственном, мысль о котором не вызывала в настоящий момент ни отвращения, ни желания повыть от тоски.
Тургон приказал срочно разыскать Тьелпе и попросить его прийти.
С одной стороны, делиться такими новостями было достаточно жестоко. С другой, скоро узнает весь город. А племянник... Почему-то он был одним из немногих, кому хотелось сказать лично и наедине. И тем более, Тьелпе был единственным из всех в Гондолине, кто знал о прошлых переговорах с Моринготто не понаслышке.
Время тянулось ужасающе долго.
Тургон стоял неподвижно, глядя на Королевскую площадь в окно и скрестив на груди руки. И он даже не отдавал себе отчета в том, что ожидая прихода племянника, просто убегает от черных мыслей, сосредотачиваясь на чем-то другом.

Голос племянника вырвал короля из мрачных размышлений. Он медленно повернулся к вошедшему и молча кивнул на приветствие, слегка рассеянно. Слишком медленно повернулся. Обычно Тургон так себя не вел. Никогда. Или почти никогда.
- Сядь, пожалуйста, - тихо попросил он, коснувшись плеча Тьелпе, шагнул куда-то в сторону и вернулся уже с письмом. Тем самым, которое в руки брать было противно. Кровавый след уже высох и почти не бросался в глаза. Тургон мгновение поколебался, а потом молча протянул племяннику письмо, напряженно ожидая. А потом все-таки добавил:
- Прочти...

- Я бы многое отдал, чтобы ты был прав, - горько отозвался король, понимая, что позвал именно того, кто ему сейчас был нужен. - И самое худшее - да, он ищет Гондолин. А сейчас полагает, что ему повезло. Несказанно повезло. Мы были вынуждены отступить... Погибших было много. Слишком много... И слишком многие видели, что случилось с нолдараном, так что его смерть сомнения не вызывала. Однако позаботиться удалось только о раненых, да и то не всегда. Убитые... убитые так и остались там. И если кто-то среди них оказался еще живым...
Тургон сжал зубы, но глухой стон все-таки вырвался. Чтобы скрыть свое отчаяние, король прошелся по кабинету и подхватил со стола еще одно письмо, с которым обращался гораздо трепетнее, чем с первым. И уже без колебаний протянул его Тьелпе.
- Это рука брата, я узнаю ее, - пояснил он. - И кроме того... лорд Эгалмот попал в плен в то же самое время. Он и принес эти черные вести. И... королева Эланор пришла с ним.

То, что Тьелпе так быстро с ним согласился, больно кольнуло, потому что означало только одно: выводы самого короля были верными. А так хотелось надеяться, что он что-то пропустил и на самом деле все совсем не так. Не так ужасно. Но зато получив подтверждение своей правоты, вместе с ним Тургон получил и обязанность искать выход. А то, что племянник постарался утешить и поддержать... Нолофинвион не привык к подобным проявлениям хорошего к себе отношения: у него была дочь и не было сына, а с Ломионом они никогда не были слишком близки. И он бы шарахался от них, но вначале Тургон думал, что это больше нужно самому Тьелперинквару, а потом... Потом начал ценить его редкие, скуповатые, но искренние порывы. Именно это ему сейчас и было нужно: готовность кого-то и подставить плечо, и найти доброе слово, и заставить вспомнить об эстель даже вопреки всему.
В ответ Тургон молча положил племяннику руку на плечо, давая понять, что безмерно благодарен за поддержку и принимает ее. Даже слегка улыбнулся, выслушивая поток предложений и советов.
"Спасибо, друг мой!" - промелькнуло в глазах, а вслух король сказал, уже не таким, как прежде, полным отчаяния голосом, а уже гораздо ровнее и увереннее:
- Конечно мы будем искать способ, - "мы" - и это тоже было... неожиданно тепло и приятно. - Переговоры с темными - всегда ловушка. Ясно только одно: там я их не оставлю. И если потребуется... Я еще не знаю, что можно сделать, но...
Но как прежде уже не будет никогда! И если не удастся их спасти, многое становилось настолько не важным. Даже не если не удастся спасти, а если не сделать для этого все возможное. "И невозможное" - услужливо подсказывал внутренний голос. "Да, и его тоже" - ответил сам себе король и вернулся к беседе с реальным собеседником.
- Прости, что говорю об этом, - отреагировал Тургон на последнюю фразу. - А почему такой вариант не рассматривали мои кузены, получив предложение от Моринготто? - В его словах не было обвинения, только горечь и собственно вопрос. - Почему они не попытались "обхитрить"? Точнее я ошибаюсь, кажется. Сначала они попытались.
Король помолчал и добавил?
- Я никогда не принадлежал к числу тех, кто обвинял феанорингов в бездействии. Я нашел бы много поводов иных, но не этот. Ангамандо не взять имеющимися силами ни тогда было, ни теперь. Даже собравшись значительной армией мы проиграли. Теперь у нас нет и ее. Моринготто знает это так же точно, как и мы сами.

- Спасибо, - коротко кивнул Тургон на открытое предложение помощи. Спасибо, потому что он не должен был. По крайней мере, не больше других.

- Я правда ни в чем не обвиняю ни их, ни тем более тебя, - пояснил король, заметив реакцию племянника. - Чтобы обвинять, нужно иметь право. И кроме того, обвинять всегда легче и не всегда справедливо. Как бы я ни относился... к ним, я ни на мгновение не допускаю мысли, что они могли бы оставить брата в беде, если бы был хоть какой-то вариант. Кого-то другого - возможно, но Маэдроса - никогда. И то, что удалось Фингону, - Тургон улыбнулся как-то очень грустно, - это было чудом. Чудеса - это дар и рассчитывать на них нельзя.

Предложение Тьелпе было слишком безумным, чтобы его можно было всерьез осуществить. И имело множество слабых сторон, чтобы не сказать больше, и все же... Действие всегда лучше бездействия.
- Тягаться с Моринготто в хитрости и коварстве я бы лично не решился, а что касается остального... Ты знаешь кого-то из бывших пленников? Можешь разыскать их и задать им именно этот вопрос: по их мнению, возможно ли войти в Ангамандо тем путем, что они из него вышли. И насколько реально выйти, после того, как ты туда зашел. Не говори лишнего. Информация станет известна в городе, но не теперь. Пока я хочу, чтобы это оставалось в тайне. Кроме того, они должны быть готовы поговорить со мной и ответить на вопросы, если возникнет необходимость. Скорее всего, завтра я соберу Совет, и их ответы мне нужны. Справишься?
Это вовсе не значило, что король сомневался в его способностях, просто он всегда предпочитал сразу уточнить у исполнителя его возможности, что позволяло корректировать задание и избежать таким образом в итоге отрицательного результата.

Особой радости от полученного поручения племянник не выказал, что было и понятно - приятного в нем было меньше, чем нисколько, но не отказался. Где-то в глубине души король понимал, что решение его было не самым лучшим. Нет, не так: далеко не самым лучшим. Но сейчас у него не было других исполнителей. Поговорить с ними самому было возможно, но имело некоторые сложности. Кроме того королю предстояла более сложная беседа - с Эгалмотом, потому волей-неволей приходилось раздавать поручения другим. Тьелпе будет нелегко. Возможно даже сложно. Но он имел возможность отказаться, если на свои силы не рассчитывал. Проще всего было спросить напрямую у Рога, но вот ему-то точно придется все объяснить. Он имел права спросить в свою очередь, но вот именно ему Тургон в настоящий момент просто не готов был ничего объяснять. И показывать свою слабость - ему - не хотелось.
- С Рогом я поговорю сам, - отозвался король. - Но позже, он станет задавать вопросы. Остальным можно сказать, что ты интересуешься по моей просьбе. Ему придется все объяснить... Потом... Я не хотел бы посвящать во все слишком многих, пока не разберусь сам, хотя бы в некоторых вопросах. Мне не нужна в городе паника. И я... должен исполнить свой долг, к тому же.

- У вас не было... - негромко согласился Тургон, но продолжать тему не стал. Для того, чтобы говорить, ему нужны были еще сведения. Но для опасений их уже вполне хватало. Более, чем достаточно. Тьелпе очень старался внести свой вклад в общее дело, он привыкал к Городу, постигал его тайны и особенности. Но за такое краткое время он еще не научился мыслить, как они. Не догадывается? Тем лучше пока.

- Ты и так уже много сделал, - улыбнулся король. Улыбка вышла грустной и смотрелась на его посеревшем лице несколько неуместно, но благодарность была вполне искренней.
- Неси, - согласился он. - Там в шкафу есть кубки и вино. И есть еще немного времени...
Позволив племяннику хозяйничать в своем кабинете, Тургон аккуратно собрал и убрал письма, придвинул стул к столу и сел. Говорить не хотелось, но и молчать было нелегко: мысли в голову лезли только и исключительно безрадостные. И предстоящее впереди тоже оптимизма не внушало. Оттягивать было малодушно, но хотелось еще хоть недолго повременить с этим, ибо удар оказался слишком сильным, и прийти в норму все никак не удавалось. Это было скверно, потому что от него как раз требовались действия. Внятные, четкие и решительные. А он... Возможно Тьелпе утратит к нему всяческое уважение, налюбовавшись на его растерянность и отчаяние. Сколько долгих дней Тургон провел в раздумьях, что все кончено, и проиграв битву, они проиграли все. Оказывается, все проиграть им еще только предстояло. Пожалуй, вино тут будет в самый раз!
- Я только не могу понять: зачем он написал это письмо, - вдруг поделился мыслями король, неожиданно даже для самого себя. - Если его заставили, то логичнее было бы наоборот требовать от меня немедленных действий. А если хоть на миг предположить, что записку ему удалось передать тайно, то... зачем он подтверждает их слова? Я бы не стал... Если только, - совсем тихо закончил Тургон, - он не просит о помощи...
Если он уже не может не просить?!

- Я, разумеется, спрошу, - кивнул король, механически отпивая вино, просто, потому что ему был протянут кубок. - Вот это меня и насторожило, - признался он, выслушав соображения племянника. - Две взаимоисключающие части. И либо за этим что-то кроется, либо... - Он сделал два больших глотка - никогда вино не пили такими глотками - и пояснил, понизив голос:
- У тебя нет детей, Тьелпе... Страх за них в сто, тысячу раз сильнее всего остального. И когда будешь просить, не задумываясь уже более ни о чем, это значит... - Но договорить он уже не смог, допив оставшееся вино залпом и надеясь, что будет понят и без объяснений.
- Моринготто понимает, что загнал меня в угол. И что-либо добавлять к его письму уже не требовалось, в общем-то. Или хотел продемонстрировать, что смог заставить Финьо пойти на уступки? - Сжал кулак, подавляя эмоции: нужно было научиться говорить на больные темы без них. Теперь необходимо.

Тургон посмотрел на племянника, слушая его соображения. Посмотрел сверху вниз, поскольку тот сидел на полу, и в этот момент словно пришел в себя. Прикрыл глаза, вспоминая не только короткий текст послания брата, но и внешний вид рун. Как же правильна была мысль поговорить в первую очередь с Тьелпе, который смог посмотреть на ситуацию достаточно отстраненно, чтобы король мог понять главное и не наделать ошибок. Только благодаря прозвучавшим пояснениям Тургон смог увидеть, что им всецело руководили эмоции. Он даже текст воспринял чересчур лично, тем самым, выходит, изрядно исказил его смысл. Это было скверно. А ведь впереди предстояло принять много очень важных решений. Решений, когда права на ошибку не будет. "Спасибо, Тьелпе! Спасибо! Постараюсь это учесть и думать только и исключительно о деле"
А вслух сказал:
- Пожалуй, ты прав. При ближайшем рассмотрении текст выглядит несколько даже абсурдным. И если бы Финьо писал сам, он вероятнее сказал бы "не пытайся меня освободить" или что-то в этом роде. Кроме того, я бы... - Он тут же оборвал себя, не давая эмоциям вырваться, и сдержанно, даже нарочито сухо добавил:
- Любой бы в личном письме назвал сына по имени.

- Нужны, это навряд ли, - не согласился Тургон. - Бояться ему теперь нечего. Но то, что мы остались живы и, главное, по-прежнему недоступны, его бесконечно раздражает. И я поверю, что эта кость в горле ему уже поднадоела настолько, что даже понимая, что ему спешить некуда, он не в силах больше ждать. Он и так ждал слишком долго, и это еще вопрос, почему. - Король опустил руку, потрепал племянника по плечу, но жест был скорее машинальным. Посмотрел задумчиво, а потом поднялся на ноги и принял решение:
- Знаешь что, пожалуй, оставь все дела, Рог сам этим займется лучше. Мне уже нужно идти, а тебя я бы попросил сосредоточиться и вспомнить все, что тебе известно про те, прошлые переговоры с Моринготто. Я знаю только в общих чертах, потому что никогда мне не приходило в голову расспрашивать никого из участников. Теперь же... Мне важно вот что: нужно попытаться понять его логику. Ты верно сказал, что он не квенди, и это нужно учитывать. Мне... - короткая пауза, и уверенное - мне не нужны личные подробности, которые тебе не хотелось бы выносить за пределы, но все, что может быть полезным... Пожалуйста, подумай!

- Гораздо хуже, что мы представляем и наши силы, и наши ресурсы, - отозвался Тургон, но прозвучало это уже сухо и по-деловому: король действительно приходил в себя. - С одной стороны, они не такие уж и маленькие, а с другой... - Но тему продолжать он не стал, то ли не желая делиться своими соображениями, то ли уже настроился на решение более насущных вопросов.

- Возможно, в какой-то момент помогут именно мелочи. Я не могу сейчас пренебречь ничем, даже самыми слабыми мерами. Неизвестно, что в итоге склонит чашу весов. Я найду время и возможность с тобой поговорить. И да, - добавил король, - до тех пор, пока я официально не объявлю о ситуации на Совете, информация строго секретная. Только для тех, кому я посчитаю нужным ее сообщить.

Уточнив у целителей результаты общения с бывшим пленником и его состояние, король послал сообщить лорду Эгалмоту о своем намерении посетить его в течение ближайшего получаса. Он должен был поступить иначе и по статусу, и по ситуации. Но Тургон избрал иной вариант, потому что был убежден, что так будет лучше и правильнее.