- Ошибся?! - не выдержал, почти закричал, резко повернувшись. - Ты называешь это ошибкой?! Да я просто погубил всех! Уничтожил собственными руками! И Город, и всех, кто мне верил... Хороша ошибка! Это не ошибка, Идриль, это предательство! - Тургон почти никогда не называл дочь этим именем в личном разговоре, предпочитая все эти годы квенийское сокращение, как в детстве. Но сейчас просто не смог его произнести. Ему казалось, что и на это он тоже больше не имеет права. Он разрушал все, что было ему дорого. Сначала не сумел спасти жену, теперь вот уничтожил Гондолин одним неправильным решением. Проклятие? Вероятно.

- Что? - вздрогнул Тургон от ее слов. Они звучали настолько нелепо и странно, и в то же время в первое мгновение ему показалось, что в ее интонации не было вопроса. Но он действительно не хотел! Он не желал гибели Городу, никогда, ни при каких обстоятельствах! И в этом его обвинить было невозможно. Не желал, и все же обрек его на гибель...
- Что ты говоришь? Разве можно было этого хотеть? Разве кто-то мог бы так поступить?! Однако все это нас уже не спасло. Я столько лет делал все возможное, чтобы сохранить наш дом, а потом в одночасье все разрушил...

Тургон выслушал ее молча, не перебивая. Потом еще какое-то время молчал, глядя куда-то вдаль. В даль времен. Туда, куда путь им всем был раз и навсегда заказан. И когда заговорил, казалось, все еще пребывал где-то там, а голос звучал глухо и отстраненно.
- Ошибка... Однажды я уже совершил одну ошибку, когда не помешал твоей матери ступить на лед Хелькараксэ. Нужно было валяться у ее ног, умолять, убеждать, в конце концов, самому отказаться от всего, но не допустить того, что случилось! Но я думал, что я сильный, я справлюсь. Когда мама осталась дома, а отец одобрил ее решение, я долго пытался это понять. Мне казалось, что нет же, правильно идти к новой жизни всем вместе, всей семьей, ведь не может быть иначе. Я ошибся, и потерял все. Почти все! - поправился быстро, - Ибо тебя мне все же удалось сохранить. Эленвэ же... Я подвел ее надежды, я не сумел ее защитить, когда это оказалось необходимо. Я принял изначально неверное решение и все потерял. Она мне верила, она меня любила, а я просто совершил ошибку, как ты говоришь. - С каждым словом он начинал говорить все увереннее, эмоциональнее. - А потом таких, как мы оказалось много! Потерявших близких, надежду, смысл жизни. И они пошли за мной, находясь в шаге от окончательного отчаяния. Поверили! Доверились и ни разу за все эти годы не заставили меня в них усомниться! Ты же знаешь, наш народ был нам верен, и в мирных испытаниях, и на поле битвы. А я... Я снова совершил ошибку, полагая, что умный и сильный. Тебе это ничего не напоминает? Я не мог, не имел права на ошибку в этом случае! Понимаешь ты это или нет?!

Только после ее слов Тургон повернул голову и посмотрел дочери в лицо.
- Что ты! Я ни в коей мере не считаю себя всемогущим, но ее решение не было только ее, как и мое. Теперь ведь ты это понимаешь, - улыбнулся, в первый раз за долгое время. - Когда возникает семья, то твои решения перестают быть только твоими. Ты должен понимать, что все, что ты станешь делать, думать, хотеть, так или иначе отразится на тех, кто тебе наиболее близок. И в ее решении была большая доля моего желания пойти, так же как и в моем - ее готовности не расставаться никогда...
Замолчал, неожиданно погрузившись в воспоминания.
- Я должен был ее спасти, обязан был и не сумел... Долгие годы я винил в этом кого угодно другого, кроме себя, а виноват был я один.

- Тьелпе считает, что я ни в чем не виноват, - печально улыбнулся. - Он так искренне предан мне, мне кажется, даже больше, чем я сам, потому что ему я верю, а в себе сомневаюсь... - И с удивлением посмотрел, когда до него дошли следующие слова дочери. - Раскаяние? Ты полагаешь, что мое раскаяние вернет кого-то из погибших там? Или наш Город, от которого почти ничего не осталось? Если бы только можно было, я был бы готов на все! Но иногда преступления бывают столь велики, что ты утрачиваешь даже право на прощение, потому что ты его не заслуживаешь. Видишь, я не заслужил даже Чертогов, потому что там можно было бы надеяться обрести покой... И как назвать того, кто не исполнил своего долга на поле боя, как не предателем?