Леди Ломинзил наслаждалась вечером. Воистину, высший свет Острова и его развлечения разительно отличались от привычных ей. Все было словно чрезмерным, кипящим, бушующим, стремящимся перещеголять друг друга в роскоши и выдумке. Она старалась не отставать - и это доставляло ни с чем не сравнимое удовольствие от соперничества,  почти охоты! - и, судя по взглядам, бросаемым на нее, с задачей своей она справилась блестяще. По крайней мере, на нее смотрели либо с восхощением, либо с завистью, - пренебрежения что-то не попадалось. А жаль, жаль, а то бы она той милашке глазоньки бы на коготок намотала!..
Но это все были мечты, а пока леди в костюме зимородка отдыхала после изысканного танца, задимчиво пригубляя игристое вино и улыбаясь собеседнику. Ни к чему не обязывающая беседа, но сколь многое она могла дать!..
Леди, вроде бы в задумчивости, склонила голову к плечу, давая стоящим напротив всласть полюбоваться лебединым изгибом белоснежной шейки, подчеркнутым сапфировым ожерельем и игривым иссиня-черным локоном, увитым серебряной лентой, словно бы случайно выбившимся из высокой прически.
О да, она знала, как произвести впечатление: походкой ли, больше напоминавшей скольжение, чем привычный шаг; вырезом ли платья,  чуть более глубоким, чем у самых смелых из присутствовавших здесь дам, - но ровно настолько, чтобы придать пикантности, но никак не вульгарности, нет-нет!
Как знала и то, что слухи о ней летели впереди ее струящейся походки: и о ее талантах в пении и игре на музыкальных инструментах, и ее любви к охоте, и том, что леди так подходит ее имя, ведь дневная ее красота не идет ни в какое сравнение с ночной... Но вме прилично,  никакой грязи, что вы! Разве такое сияние можно запачкать сплетнями!
Легкий поворот плеча, пронзительный взгляд синих глаз - и слухи забываются, оставляя лишь удивительную красоту, которая не ослепляла, но тревожила, заставляя долго смотреть в след и помнить, помнить.

Судя по тому, как напряглись одни из присутствующих на праздновании, а другие подобрались, подобно гончим, готовым нестись исполнять не желание даже, а тень намерения предвосхищать, - птица к ней подплыла влиятельная. А судя по костюму - очень высокопоставленная. Редкая птица долетит до такой высоты...
Как хорошо, что изящная маска полностью скрывала всю верхнюю половину лица, не давая ни притихшим собеседникам, ни новому ее партнеру по танцам полюбоваться иронично изогнутой бровкой, оставив лишь нежную, легкую улыбку. Улыбку, обращенную вроде бы ко всем... но каждому казалось, что предназначается она только ему одному.
Перед тем, как вложить точеные белоснежные пальчики в предложенную ладонь, леди помедлила лишь пару мгновений, но лишь затем, чтобы отставить бокал. Танцевать ей нравилось, да и не было нужды отклонять предложение, так забавно напоминающие приказ!

Танцевала леди легко, движения ее струились и текли. Маленькая птичка порхала в прекрасном саду, украшая его и наслаждаясь каждым мгновением полета.

Отредактировано Куруфин (2018-10-27 12:12:52)

Танец не требовал излишних усилий, только лишь не терять ритма и следовать движериям партнера, в ожидании, когда же эта высокопоставленная птица соизволит открыть рот. Не то, чтобы тот ее раздражал, лишь вызывал интерес: кто, и что он хочет ей дать.
Усмешка была не особо приятной, высокомерной, оценивающей. Леди решила, что пока ее не заметит. Но запомнит.
- Благодарю за похвалу, - голос у леди был мягкий, бархатный, словно нежная кошачья лапка.- Я училась не на Острове, к сожалению, мои учителя могли создать лишь слабое подобие великолепного местного танца.
Все же люди, подобные этому надутому пеликану, весьма и весьма мнительные. Немного лести, приправленной самоуничижением, не помешает. Для начала уж так точно.
- О, Оствов великолепен! Я была наслышана о его величии, но слухи не передают и сотой доли истины. - Не говорить же, что великолепие было аляповатым, роскошь излишне помпезной и напоминала скорее жену резко разботатевшего лавочника, которая, в попытке казаться богатой и утонченной, одновременно надела все свои самые дорогие украшения и наряды. Нет, это будет совсем излишним. Она, по крайней мере пока, планировала задержаться на этом островке.
- Не знаю, это не от меня зависит. Но кто же не хотел бы остаться навсегда в подобном месте? - Тут можно придать своему восторженному голосу мечтательных ноток, словно бы говорит она сейчас о мечте, неуловимой, как сон.

Кажется, этот лощеный пингвин даже не засомневался в ее словах... Разве что мог принять их за безыскусную лесть провинциалки, которой несказанно повезло. Но это пусть, это ей даже на руку. Хотя подобные этому никогда не воспринимали женщин не то, что как равных себе, нет, это вообще выходило за границы разцума этаких птиц. Нет, тут он вряд ли вообще воспринимает, да и воспримет ее всерьез.
А это удобно, очень удобно. Пусть считает очередной прекрасной глупышкой... Нет, не очередной! Лучшей из всех!
Но это постепенно, потом.
А сейчас же...
- Моя родина? О, вряд ли рассказ о моем детстве, проведенном в той земле, будет хоть сколь-нибудь занимательным. Земли Континента как правило довольно однообразны и вся красота на них исключительно рукотворная, привнесенная теми, кто знает и помнит красоту Острова. Умбар еще хоть сколько-то держит марку, но чем дальше, тем больше дикость берет верх над цивилизацией. Учителя... Их было много, я и не запомнила всех. - Она кружилась в замысловатом танце, легкая, волнующая, такая таинственная. Легкая грусть в ее голосе, в словах о дикости тех земель лишь оттеняла нежность, с которой дева говорила об Острове и его влиянии.