Секунды подобны вечности. Ему кажется, что он ждал реакции на свои слова всю жизнь, но нет.
- Нет, Майтимо, теперь ты уже точно не имеешь права вмешиваться. И ты, Морьо. Это уже только мое дело. Мое - и Ириссэ.
Он уже не реагирует на то, как к нему обращается Морьо, какие слова бросает ему в лицо, потому что тут вперед выходит Ириссэ - и ее речь заставляет его остановиться. Он вытягивает вперед руку, как бы защищаясь от наступающего старшего брата, и внимательно смотрит на деву. Она заканчивает свою речь и бросает на него взгляд.
Этим взглядом она сказала ему больше, чем какие-либо слова.
"Я ненавижу себя"
И вот Нолофинвэ, цедящий сквозь зубы, что его дочь - не вещь. Туркафинвэ усмехается и кивает.
- Спору нет, не вещь. Только вот я уже сказал, что уйду отсюда только с ней. Есть, конечно, еще один вариант: если она сама скажет мне уходить без нее, прямо сейчас. Тогда я развернусь и уеду, мы больше не встретимся. Так что давайте спросим ее саму!
Где-то внутри Турко все же опасается, что так сейчас дева себя и поведет, но не показывает этого. Нечего окружающим знать, что он терзаем сомнениями.
Действия Финдекано не вызывают у него никакой реакции, кроме выражения удивления на лице. Охотник ничего не отвечает ему, опускает клинок в ножны и отходит чуть в сторону: так, чтобы Ириссэ его видела. Улыбаясь, он протягивает в ее сторону руку, призывая следовать за ним. С отцовским благословением или без.

К огромному удивлению Майтимо, ссора почти сошла на нет, оставив в душе чувство опустошенности. Турко и Курво перестали угрожать и нападать, только Морьо еще переругивался с Пятым. Вмешалась наконец сама Ириссэ, но ее слова не могли ударить - Майтимо было глубоко плевать на дерзкую и неумную девушку. Ее мнение не могло иметь значения - в отличие от слов ее отца и брата.
Оставив Турко разбираться с девушкой - в конце концов, это и правда касалось лишь их двоих, как бы глупо, нелепо и странно брат не подошел к своему сватовству - Майтимо внимательно слушал слова дяди, даже позволив себе наконец повернуться к нему, отвести взгляд от опущенного - спасибо Финдекано! - клинка Турко. В них не было приговора и не было полного разрыва, и он был благодарен уже за это - хотя нелегко будет вернуть хоть тень того мира, который так недавно маячил перед ним и казался так близок.
Сейчас Майтимо уже не хотелось изгнать братьев - точнее, Турко. Только встряхнуть за шкирку, как нашкодившего щенка - благо рост позволял. А вот Курво - дело другое.
- Тебе не понять, Атаринкэ - ты не умеешь быть ни отважным, ни верным, ни гордым, - бросил он устало. - Твоя гордыня - самого отвратительного свойства: она живет в отрыве от гордости. Ты бы, конечно, пополз в Валинор, поджав хвост, даже не попытавшись пройти Льды. Ты ведь трус... в отличие от Нолофинвэ, Финдекано и Финдарато, а так же всех, кто стоит здесь сейчас. Поэтому тебе так трудно понять, в чем ты виноват.
Уйти бы уже отсюда. Разобраться наконец с братьями. Быстрый взгляд влево, на Морьо - сдерживающий и твердый. С Мрачного станется начать драку.
"Спасибо тебе, Финьо," - он не смотрел на друга, но знал, что тот услышит. - "Прости за все это. Может, когда-нибудь что-то еще удастся исправить."

Отредактировано Маэдрос (2015-05-02 19:35:03)

Да. Самые горячие головы ушли. Это хорошо. Потому что то, что произносит Куруфинвэ-младший, недопустимо. Даже для тех, самых выдержанных, самых надежных, самых достойных, кому он позволил остаться.
- Да как он смеет! - раздались гневные выкрики из-за стены щитов. Лорд поднял руку в жесте: молчите, молчите, не провоцируйте братоубийство. Верные затихли, но остались гневны и напряженны. Ненависть на лице Турукано особенно сильна, он пылает ею, до боли сжав зубы, но не ввязывается, помня свой долг. Зная, что сделает только хуже. Прямо сейчас слышать подобное - слишком.
Даже для самого Нолофинвэ. Хэлькараксэ - не то, что можно оставить позади, ступив на мягкую землю, освещенную прекрасным серебряным светом. Лед стал могилой для многих, многих из них - и Нолофинвэ, конечно, знал свою вину, знал свою гордость, оберегая которую, он решился совершить этот переход.  Он примет обвинения и любую кару от тех, кто остался в Амане, от тех, кто был с ним в Арамане, - но у предателей не было никакого права судить.
На Атаринкэ, слишком похожего на отца, Нолофинвэ не смотрит - нет, он смотрит на Нельяфинвэ, чьи слова пусты и бессмысленны. Сколько раз он должен довериться и быть втоптанным в грязь, чтобы, наконец, выучить горький урок.
Хватит.
Нолофинвэ медленно вдыхает и выдыхает, а воздух будто заморожен. Требование Тьелкормо звучит смешно, так абсурдно, что он начинает думать, что он все-таки лишился рассудка в бесконечных торосах, раз ему чудится подобное - но нет, он знает, что все это правда.
При взгляде на дочь оглянувшийся к ней Нолофинвэ чувствует печаль, и это последняя эмоция, которую можно было бы заметить на его лице, прежде чем он оборачивается к Тьелкормо - уже с непроницаемой маской абсолютного спокойствия, - приближается к нему, пока между ними не остается лишь шаг, смотря ему прямо в лицо.
- Низко, как низко нужно опуститься, чтобы шантажировать так деву, Туркафинвэ? - со сталью в голосе, ровно спрашивает Нолофинвэ, и повторяет с нажимом: - Такой бесчестный вопрос я к Ириссэ не обращу. Однажды ты ее оставил - сумеешь и теперь уйти один.

Куруфинвэ мгновенно вспыхнул ненавистью. Вот, как чувствовал себя отец перед изгнанием в Форменос, вот, каково ему было, когда Моринготто похитил Сильмариллы и убил Финвэ, вот так чувствовал себя он, когда телери посмели отказать! Все это накатило сразу от слов Майтимо.
- И это я еще тебя предал, Майтимо?! Ты, да ты, ты слышишь, что говоришь? Ты унижаешь меня на глазах у всех нолдор - и зачем? Что это тебе даст, безумец?
И он совершает то, о чем потом, очень вероятно, пожалеет - он достает из ножен клинок, острие которого плавно поднимается на уровень шеи высокого Нельяфинвэ.
- Ты не посмеешь исключать меня из числа членов Дома Феанаро. Ты не посмеешь оскорблять меня. Ты не посмеешь унижать достоинство Куруфинвэ Атаринкэ, слышал?!
Как отец. Как отец, тогда, когда угрожал клинком Нолофинвэ. Интересно, заметит ли эту аналогию сейчас финвион? Наверняка заметит - но вряд ли отреагирует. У него свои дела. Но вот для Курво не существует больше ничего, кроме него самого, клинка и Майтимо. Он чувствует, что оступился, но готов валиться в бездну дальше, только чтобы не признать своей неправоты и слабости.

Отредактировано Куруфин (2015-05-02 23:01:12)

Дурной сон продолжается, несмотря на ее слова. Она слышит слова отца, но лишь качает головой - и никуда не уходит. Ее место сейчас здесь: с отцом, с братом, с кузенами. Ириссэ видит, как Турко протягивает руку, и уже почти делает шаг вперед. Почти. Между Курво и Майтимо вспыхивает новая ссора, и нолдиэ понимает, что ее слова не достигли сознания ни Майтимо, ни Курво. Ах, как жаль!
- Отец, позволь мне... - говорит Ириссэ, выслушав Туркафинвэ. Он прав во всем: действительно ведь ходила, действительно пошла, действительно дошла. Ах, как велик соблазн прямо сейчас броситься в его объятия и забыть все, как ужасный сон. Но нет. Она прервана ужасным поступком Курво.
Прежде, чем Турукано успевает коснуться ее плеча, она делает отчаянный рывок, чтобы в короткое время достичь отца, и хватает его за руку. Ириссэ видит в этом единственную возможность уберечь друзей от гнева финвиона, который, она чувствовала, закипает от гнева и негодования. Дева крепко сжимает руку отца, а сама смотрит в упор на Турко, посылая ему осанвэ:
"Турко, я прошу, останови это! Это зашло слишком далеко! Так не может продолжаться больше. Сделай хоть что-нибудь, Турко, ты же можешь, я знаю!"
Ей стоит огромных усилий не закрыть лицо руками, чтобы не видеть раскола среди сыновей Феанаро. Но она сама сюда вышло, а значит, уже нельзя показать слабость. Если она стоит здесь, наравне с мужчинами, она должна вести себя так, как они. Здесь уже нет места женской слабости.

НПС Морифинвэ Карнистир
Вот и всё. Сталь обнажена.  Назад пути нет. О каком единстве среди нолдор можно говорить, когда даже прежде монолитный Первый дом грызется между собой как… как…
Слов не было. Была горечь оттого, что какие-то амбиции поставили выше давней  Клятвы. Опорочили память отца. Морьо хотел было научить Курво хлрошим манерам… Майтимо опередил его, тем самым подав  сигнал к началу всеобщей  кучи-малы. Всеобщей- пока на уровне сыновей Феанора, являвших собой весьма примечательное зрелище. Мысленно Морьо  молил Эру (если ему ещё было какое-то дело до отступников-нодор!) не допустить вмешательства в схватку верных. Если они вмешаются -  повторения Альквалондэ не избежать!
Все эти мысли промелькнули в голове Морьо за одно мгновение. Краем глаза он заметил, как Турко судорожно вцепился в меч. Только не это, только не это…  Остановить любой ценой!
Мозги у Морьо  были. Но вот в такие  мгновения, как это, они включались с заментным опозданием. тело опередило. Обойдя со спины шагнувшего к Курво Майтимо, Морьо вихрем рванулся к Турко и, не тратя время на разговоры,  со всего размаха ударил его в  челюсть. Не свалится, так хоть меч выпустит.

Нолофинвэ сейчас не до разборок с кандидатом в зяти. Тот даже не понимает, за что его упрекают, думает, будто финвион не может найтись с ответом. Пусть, сейчас не время с этим разбираться, и ответ Ириссэ он не разбирает, да он и не закончен так, чтобы было ясно, что она хотела сказать.
Клинок у шеи Нельяфинвэ уже не удивляет.
Ириссэ хватает его за руку - неужто ждет, что он сейчас бросится на родичей? Напрасно. Поддерживать Нолофинвэ не собирается, хочет остановить... верные вмешиваться не должны, это только усугубит ситуацию.  Они не вмешиваются.
Шея Нельо в безопасности, и значит, можно не опасаться случайной реакции.
- Остановитесь  - все! - в голос Нолофинвэ вплетает чары, и он проникает в уши каждого дерущегося, не болью,  но слишком ясно, чтобы игнорировать: и кажется скорее холодной водой, чем молотом.

Курво, наверное, был очень похож на отца. Проблема в том, что Майтимо - не Нолофинвэ и терпеть клинок у горла не стал. Все произошло быстро. Конечно, Атаринкэ знал, что встретит отпор, но не думал, что такой. От удара он отшатывается назад, но продолжает крепко сжимать клинок. Ощущая во рту вкус крови, Куруфинвэ попытался принять прежнее положение. Однако его тут же сбил с ног налетевший Финдекано. Лежать под тяжестью тела нолофинвиона была неудобно, рука с клинком была в крайне неудобном положении, так что Курво лишался возможности использовать ее с пользой для себя. Феанарион дергался, пытаясь сбросить с себя кузена, но получалось пока что слабо. На слова Нолофинвэ Искусный вообще никак не отреагировал: был занят гораздо более важным делом, да и разве может он ему, сыну Феанаро, приказывать? Атаринкэ хотел сказать что-то ядовитое, но решил не тратить на это силы.

Ее пальцы крепко вцепились в руку отца, чтобы не дать ему вмешаться. Но он и сам не спешит этого делать. Нолофинвэ приказывает всем остановиться. Что ж, вовремя, учитывая то, что Курво лежит на земле под Финдекано, а Турко чуть не упал от удара Морьо. Ириссэ с тихой радостью смотрит, как Туркафинвэ все же не решается нанести удар, который был бы ответом на незаслуженное покушение со стороны Морьо, и ее глаза наполняются гордостью и уважением. Ей кажется, что Майтимо ведет себя недостойно, что не так надо поступать с младшим братом, но ничего вслух не говорит. Ириссэ просто ждет, когда драка подойдет к концу, когда можно будет продолжить серьезный и внятный разговор. Тем более, она так и не успела озвучить свое мнение насчет весьма своеобразной манеры сватовства Турко. Однако нолдиэ понимает, что это еще не конец, что Атаринкэ захочет реванша, а Тьелкормо может все же не сдержаться. Остается только верить, что все присутствующие вернутся в нормальное состояние.

При падении Финдекано постарался упасть так, чтобы Курво не мог под ним шелохнуться - и уж тем более не мог использовать ту руку, в которой зажат меч. Отцовский голос охлаждает прилившую к голове кровь не хуже приема с ушатом воды. Феанарион пытается вырваться, но Финдекано постепенно упирается в колени и руки, нависает над ним и очень крепко держит.
Принять протянутую руку брата он пока не может - очень занят.
От угрозы Майтимо у Финдекано по спине пробегают мурашки.
"Нельо... Не надо," - все же обращается он к другу. Майтимо - глава дома, и он знает, что делает... наверное. Только вот Курво это скорее разъярит. Так что Финдекано находит устойчивое положение и остается держать кузена собственным весом.
- Я ведь могу встать, кузен? - предупреждающе говорит он, прежде чем встать, если увидит, что кузен взял себя в руки.

Он наконец перестает стоять в оцепенении. Турко видит Курво на земле, придавленного Финдекано, Майтимо, стоящего над ним. Ловит гордый взгляд Ириссэ, хочет улыбнуться - но что-то не получается. Морьо говорит, чтобы Тьелкормо отдал меч, но Охотник качает головой и сквозь зубы отвечает:
- Я. Не. Отдам. Тебе. Свой. Меч.
Он бы воспринял это как величайшее оскорбление. Воин не должен отдавать кому-либо свое оружие. Туркафинвэ переводит взгляд на лежащего младшего брата, и ему захотелось закричать. Да какое Майтимо имеет право?! Как он смеет так поступать с родным братом, с младшим братом?! Но уважение к Нолофинвэ, к Ириссэ останавливает его от безумства. Он молча подходит к Майтимо и кладет ему руку на плечо, а только потом говорит:
- Ты зашел далеко. Курво - наш брат. Нельзя так с ним поступать, слышишь, Майтимо? Это не достойно феанариона. И если ты говорил о том, что мы не достойны, то зачем ты уподобляешься нам же?

- Тьелкормо не поднимет меча, - Майтимо счел необходимым вмешаться в противостояние братьев и обернулся к Мрачному. - Морьо... нет нужды, Нолофинвэ прав.
К балрогам эти титулы. Сейчас любой прозвучал бы нелепо.
Осанвэ Финдекано заставило Майтимо вздрогнуть и посмотреть на себя со стороны. Волной прихлынуло чувство стыда - в самом деле, как же он низко пал, если отвечает недостойной угрозой слабому...
Турко тоже что-то говорил, но это было неважно - Нельо убрал ногу, глядя в глаза другу, и коротко кивнул ему.
Курво, конечно, мог насмешничать - ему не было страшно, как не испугался бы такой угрозы и сам Майтимо - но его слова могли задеть не больше, чем слова какого-нибудь орка.

НПС Морифинвэ Карнистир

-- Я. Не. Отдам. Тебе. Свой. Меч.
Что же, Морьо не стал настаивать… Особенно, когда поступил прямой приказ от Майтимо. Морьо  - не Курво, и даде не Турко. Он слепо подчинялся приказам главы Дома, даже когда, возможно,  они были ошибочными и таили в себе нешуточную опасность.
Произнесённая сквозь зубы фраза говорила о Турко больше, чем что бы то ни было. больше, чем все его деяния. Так же горд. Так же надменен. Но начал уставать. Запал прошёл. Кажется, даже Турко не поддерживает Курво, извивающегося на земле под  ногой Маэдроса и едва ли верящего, что он проиграл.
Но проиграл ли один Курво? Морьо, с горечью глядящего на младшего брата, явственно виделось, что в проигрыше оказался весь Первый Дом. Ссора, приключившаяся на виду у всех, была омерзительнее именно наличием свидетелей из других домов, понимающих, что Дом Феанора не так силён и един, как хочет показаться. Что от братской почтительности не осталось и следа, а младшие братья вовсю готовы оспорить приказ старшего, пусть отныне  и не верховного короля - но главы Дома.
Мало-помалу, эпицентр всеобщего безумия переместился в сторону Курво, лежащего  на земле и являющего себя абсолютно не раскаявшимся. На мгновение по сердцу Морьо острым кинжалом полоснула жалость   к изучеченному в душе брату. Но Морьо промолчал. И помимо него советчиков и распорядителей вокруг Курво крутилось - хоть отбавляй.
Краем глаза он всё-таки наблюдал за Турко. Кто знает, что можн ожидать от этого безумца, разумом которого овладела надменность и жажда власти...

По крайней мере, у Нельяфинвэ хватает ума не использовать сейчас титулы. От лордов в них сейчас очень мало. Кощунственно.
Нолофинвэ чувствует, как дочь отпускает руку, и чуть приподнимает брови,  слушая перепалку феанариони.
Арафинвэ умеет потушить конфликт парой тихих слов - Нолофинвэ нескоро сможет ещё раз спросить,  как это у него получается.
Взглянув на дочь, Нолофинвэ все-таки не уходит. Ещё не закончилось.