Кажется, прошло чуть более суток после  завершения поединка на песнях силы - когда Гортхаур оконательно пришёл в себя. Спроси у него кто-нибудь месяц или два назад, не боится ли великий майа, покоритель племён Белерианда, вступить в поединок на песнях силы с эльфом - великий майа рассмеялся бы в лицо вопрошающему. Гортхаур был уверен, что эльфы слишком слабы - тягаться с ним. Но теперь…  Теперь, когда  властелин Тол-ин-Гаурхота почти сутки пролежал в своих покоях, когда даже орки перешёптывались о некоем «могучем эльфе» - он  был вынужден пересмотреть свои взгляды.
За сутки у него было время подумать.  Точнее, ответить на два вопроса: кто и с какой целью. А ещё точнее - ПОПЫТАТЬСЯ ответить. Кто - он не мог узнать достоверно: на эльфах лежали ещё отголоски чар, таких сильных, что развеять их не мог и сам Готхаур.Ни внешности, ни имён он не мог узнать -  даже если бы сидел со своими пленниками некогда за одним столом. Даже если бы перед ним стоял однорукий Матимо Нельяфинвэ Феанарион, с которым он так плотно, целеустремлённо и эффективно общался в Ангбанде.
С какой целью -  ответ на этот вопрос тоже не находился. Скорее всего, с разведывательной  - с чего бы ещё эльфийские отряды бороздили бескрайние просторы   владений Гортхаура и нарушали покой чужих границ? Но что конкретно они желали узнать? Кто подсуетился? Этот мелкий неударник, Артаресто, который и крепость удержать не смог, и сложиться красиво не удосужился? Или его слишком родственниколюбивый братик, который спит и видит, как бы горе-полководца со своей шеи спихнуть?  А то и так превратился его город в проходной двор или приют для эльфов без определённого места жительства. Вон, и кузены чужой хлем подъедают...
Или опять этот подкаблучник-Тингол воду мутит? Мало ему Дориата - ещё и Тол-ин-Гаурхот подавай! За дочкой бы лучше смотрел - по слухам, пол-Белерианда в очередь стоит, а девка всё нос воротит. Ну ничего, если Больдог свою миссию выполнит - уже не заворотит…
Оставался один выход - спросить об этом эльфов. Всех и каждого. По одному. Спросить тонко, с душой, как умел спрашивать только Гортхаур и вверенный ему персонал пыточных. Впрочем, спросить - это было полбеды. Гораздо труднее было получить ответ. И вероятность его получения была  ничтожнее обычной, хотя бы потому, что никогда Саурону не попадались эльфы под личиной. А это значит… Значит лишь то, что он либо хорошо знал этих эльфов, либо миссия их была настолько опасной,  что  выдавать свои имена было смерти подобно. В последнем случае ой как не походило на банальную разведку…
И всё же Саурон решил спросить - чем Эру не шутит, вдруг ответят! Вдруг удастся договориться, взывая к разуму или обещая…
Главное - правильно пообещать!
Оклемавшийся и отдохнувший Саурон, одержимый такими вот печальными мыслями, молча прошёл в свой кабинет. Приказал принести вино и фрукты, две тарелки, два бокала, два столовых прибора, а чуть похже - привести одного из  пленников. Да-да, того самого могущественного эльфа. Да, прямо сюда… Нет, не боится!!!!! И чего бояться, когда на эльфе зачарованный оковы?
Брысь!

Гортхаур внимательно рассматривал вошедшего (хотя куда там вошедшего. Втолкнутого! Будь воля эльфа - он был зубами, руками и ногтями вцепился в те самые кольца на стене, к которым его весьма предусмотрительно вчера приковали - и  отказался бы видеьтся с любезным хозяином напрочь. Но поскольку мнение пленного Готхаура интересовало куда меньше, чем мнение волчиков в его волчарне - эльф и стоял перед ним, пожирая хозяина в ответ злым взглядом).
Первичный осмотр ничего не дал. Чары, проклятые чары!
Гортхаур  одарил пленника одной из своих самых тёплых улыбок и сказал:
-Садись, в ногах правды нет. Нам много с тобой обсудить нужно, эльф. О тебе. О твоём отряде. О вашей дальнейшей судьбе.
Сказал на квенья, ибо среди эльфийских языков язык этот любил больше. А синдарин… На синдарине говорили в ненавистном Дориате, который до сих пор не удалось  разгрызть Ангбанду…
Куда садиться - у пленного особого выбора не было. Саурон сидел за круглым столом. Напротив него, по ту сторону стола, стояло кресло (весьма удобное, кстати! Чуть ли не от сердца оторвал!). На столе между  возможными собеседниками стояли вино и фрукты. Не без потерь, правда, стояли: в ожидании дорогого гостя Саурон успел уговорить веточку винограда. Ну ничего, проголодавшемуся эльфу будет, чем набить своё пузичко...

Откровенно говоря, Готхаур наслаждался впроисходящим. После того, как его турнули из АНгбанда, для восстановления из которого он так много сделал, экс-коменданта обуяла жестокая меланхолия. Нет, кнечно, Владыка Мелькор сказал ему отеческом тоном, многозначительно глядя в глаза: «Идёшь на вопышение! Лучше быть первым в Тол-ин_Гаурхоте, чем вторым в Ангбанде», но Саурон чутьём прожжёного царедворца понмал, что его отправили  в отставку. Убрали с глаз долой, боясь конкурентов. Владыка вообще стал в последнее время какой-то… Чересчур мнительный.
И хорошо, что в отставку отправил. А не  к братику-Мандосу, например. Гортхаур сильно сомневался, что найдёт со всесильным Намо общий язык.
Первым средством борьбы с меланхолией был розыск Дортонионовских партизан. Саурон был не так ретиво себя вёл, если бы не короткое уведомление из АНгбанда: либо в течение месяца Саурон присылает  Владыке Мелькору голову Барахира, либо через тот же месяц какой-нибудь  ретивый орк присылает голову Саурона. И Владыке абсолютно всё равно, чья голова будет висеть у него на камине. Главное, чтобы место не пустовало.
Вторым средством развлечения стал отлов и беседа с эльфами. Сначала - в этом кабинете. Потом в пыточных. Правда, в последнее время и  эта забава стала приедаться хандрящему нашему: все эльфы, как на подбор, вели себя на редкость единодушно. Как сговорились.
И этот, похоже, туда же…
Наткнувшись на невидящий взгляд эльфа, Гортхаур только пожал плечами. Не заорал, требуя почтения, не хлопнул кулаком по столу, как сделали бы его отедльные не в меру ретивые подчинённые. Просто протянул руку к кувшину с вином, разлил по двум бокалам. Словно доказать пытался: не отправлено.
-Твоё здоровье, эльф!-весело сказал  любезный хозяин, поднимая бокал и салютуя им собеседнику.-Пей, отличное вино. Фрукты вон тоже неплохие. Бери. Проголодался, поди, с дороги….

Разумеется, есть эльф отказался. Если сидеть за одним столом с проклятым вражиной он ещё  мог себе позволить - то преломлять с ним хлеб… Увольте!
Великий Эру, как скучно-то…
-Воля твоя,-пожал плечами Гортхаур, допивая вино и закидывая в рот ещё одну виноградинку.-А если я тебе скажу, эльф, что велю не кормить тебя и твоих соплеменников… - Гортхаур задумался, прикинул и выдал: - Ну, положим, два месяца. За одним исключением. Те фрукты, что ты сегодня возьмёшь со стола, и с которыми ты разделишь трапезу со мной, будут выданы  на эти два месяца вам в двойном размере ? Не возьмёшь - голодайте.  Я привык уважать выбор свободных эльфов.

В классификации Гортхаура сидящий перед ним эльф относился к категории «Партизанус класикус непробиваемус» Таким хоть что обещай, хоть возвращение Сильмариллов из короны Моринготта - даже бровью не поведут. Диалог с таковыми представлялся абсолютно бесполезным, и единственного, что  с них можно было добиться:  кожи на сапоги - самому Гортхауру и мяса - любимым волколакам.  Кто бы сомневался….
Стремясь ещё больше убедиться в своём предположении, Саурон  слопал последнюю виноградинку,  жестом подозвал одного из  орков,  стоящих у двери,  равнодушно кивнул на снедь:
-Убери!-и также равнодушно велел: - Эльфов новеньких с довольствия сними. Пусть что угодно жрут, хоть жребий кидают: кого первого схомячат. Хотя постой!- Гортхаур  задумчиво побарабанил пальцами по столу.-Сузим им выбор. Возьми одного наугад и в пыточную приведи. А ещё  лучше - человека  возьми. Ценности с него - ноль. Всё равно как источник информации долго не протянет, так пусть хоть напоследок своим товарищам послужит

Берен молча сидел в своем углу, пытаясь смириться с произошедшим. Не получалось. К злости из-за неудачи и того, что никакой надежды на спасение не было, примешивалось чувство вины. Ведь все случилось из-за него... Из-за него все попали в беду, и теперь... Думать про это теперь не хотелось просто до жути.
А нужно было. В камеру ввалились орки и утащили государя. Берен дернулся было вперед, но цепи не пустили. Он посмотрел на Энвиниона и едва поборол желание прибавить к его слову что-то покрепче. Только... что это даст? Больше всего сейчас хотелось расшибить себе голову о ближайшую стену.

Эдрахиль, как и все, забыв об оковах, сделал попытку помочь королю и другу, но орки свое дело знали. Быстро и молча отпихнули мешавших и вывели Финрода за дверь. Громыхнул засов. Эльф обвел глазами оставшихся.
- Что бы ни случилось, как бы нам ни угрожали... кому бы из нас...- тихо, но твердо сказал он, - Они не должны ничего узнать.
Он взгялнул на Энвиниона:
- Твари. Но твой гнев сейчас никому не поможет. Береги силы.

Громадный волк, в два, а то и в три  раза больше обычного хищника, ступая медленно и вкрадчиво, заглянул в приоткрытую дверь. Запах, который нёсся из-за этой двери, был приятен любому хищнику: запах свежей  крови и вкусного обеда (или, если судить по времени - уже ужина).
Не колеблясь ни секунды, волк мягкой поступью вошёл в полуоткрытую дверь.  Его звериный взор позволил разглядеть в полутьме человека, прикованного к стене. Человека, неспособного сопротивляться.
Волку частенько оставляли пленных на-закусить. Оставляли, и никогда не интересовались их судьбой. если чудовище соблаговоляло схомячить оставленный ему корм - принимали как должное. Нет - жертва просто  подыхала от голода. Про неё словно забывали, давая на откуп  Великого Волка решение её судьбы.
Волк  остановился шагах в пяти от человека, облизнулся и многозначительно посмотрел на будущую жертву, оскалив страшные клыки.

Волк не торопился. С него вполне хватало, стоя на приличном расстоянии от человека, наслаждаться тягучим, липким страхом, заполоняющим всё вокруг. Это человек  мог думать, что он храбрится, что страх его не виден - и не чувствуется. Глупец. Музыка, звучавшая в этих стенах, говорила сто крат больше, чем сам пленник хотел сказать.
Волк сделал шаг вперёд. Нет, не щаг Полшажочка и облизнулся, давая понять челоеку, какая участь ему уготовлена. Забавно было наблюдать за такими, как он - беспомощно висящими, думающими, что они могут что-то сделать… Не модете! Дня меня твои пинки - что слону булавочная иголка Но тешь себя такой мыслью, человек, тешь. Если бы ты знал, как забавно наблюдать за тобой, барахтающимся, со стороны…
Ещё полшага. Глаза, светящиеся во тьме камеры, сверкнули плотоядно и  торжествующе.
-Боишься, человек?-прорычал волк. Ответа ему, впрочем, не требовалось. Он и так знал.

Храбрился… Храбрился, дурачок. Ко всему, наверное, был готов, а ко встрече с таким чудовищем - нет.
-Подавиться? Тобой?-если бы волк мог - он бы расхохотался.-Глянь на себя, человек - кожа да кости! Чем там давиться-то?
Откровенно говоря, костлявых волк не любил. Мяса с них было - кот наплакал, а кости так премерзко скрипели на зубах… Но эта жертва была не  худа в полном понимании данного  слова. Скорее - жилиста.
-Рад?-преспросил волк скучно.-Скорее разочарован. Мне ещё никто не встречался - ни человек, ни эльф, которые бы не боялись меня. «Особенно здесь, во тьме.. наполовину лишённые возможности двигаться, глядя в глаза своей смерти…»
Ещё полшажка. Не дотянешься, человече, и не пытайся… Я вижу твои мысли насквозь. Не дотянешься…
Что-то беспокоило волка. Запах… Странный запах, пробивающийся скозь запах липкого ужаса и отчаяния. Запах, связанный для волка с чем-то неприятном, больным и… унизительным.
Зверь остановился, задумчиво поводя носом и пытаясь вспомнить, что же ему напоминает проклятый запах.

Человек повёл себя на редкость беспардонно. Ещё и язвить пытался. Язви, язви, язва. Жить тебе в полной комплектации осталось от силы четверть часа. Пока я не насытюсь, не напьюсь до дна твоим страхом…
И всё же этот запах… Волк на мгновение прикрыл глаза, погружаясь в свои ощущения, пытаясь воссоздать давнюю картину. Дортонион. Волк, идущий по следу человека. Человека, не проведшего и дня без того, чтобы не нанести великий урон силам Ангбанда. Такой мерзавец долден был быть пойман - и волк мчался по его следу, ничуть не сомневаясь в победе.
Дальнейшее  оказалось подёрнуто красной пеленой. Ночь. Озеро. Человек… Удар - и острая боль в лапе.
В дождливую погоду рука ныла до сих пор…
Вот значит, кто угодил в гостеприимные объятия Саурона! Ты был неострожен, эльф, как бы тебя ни звали, согласившись раскрыть имена своих спутников. Есть такие имена, которые нельзя произносить под страхом смерти....
-Берен, сын Барахира!-рыкнул волк, сам себе не веря. Хотел рыкнуть спокойно - но оттого, что понял, что осознал - рык получился торжествующ и удовлетворён. Наконец-то!
Наконец!